– Линза увеличивает предметы, Д'Аркебуз.
Покровительственные нотки в голосе бывшего техна отсутствовали. Веленс приблизился к Лександро и протянул ему окуляры.
– Я это знаю. Спасибо… брат.
Произнося последнее слово, Лександро позволил себе лёгкий налёт сарказма.
Благодаря окулярам Лександро теперь мог различать бойницы, казалось, бросавшие вызов самому космосу, разноцветные стекла крытых галерей, военные знамёна, цветами выросшие на шпилях вершин и застывшие в пустоте пространства. Он видел, какой огромной была эта летающая крепость-монастырь Имперских Кулаков, в пределах которой ему предстояло провести ближайшие несколько лет.
– Размеры в космосе обманчивы, – заметил Веленс.
– Что ты говоришь? – протянул Лександро. Сидевший в нём бес превосходства заставил его добавить: – Бьюсь об заклад, что эта крепость много больше, чем весь тепловой колодец старого доброго Трейзиора.
Бывший техн вспыхнул, но, справившись с негодованием, холодно улыбнулся:
– Нет, тебе не спровоцировать меня, брат. Я не стану связываться с тобой, если ты на это надеешься. Но я позабочусь о том, чтобы тебе не пришло в голову обидеть брата Тандриша таким же образом. Вдруг он более импульсивный и не сможет сдержаться. Хотя не исключена возможность, что я ошибаюсь. Меня удивляет его природный ум. Он слишком сообразителен для подонщика. Если тебе взбредёт в голову попытаться спровоцировать его, последствия могут оказаться для тебя весьма печальными и неожиданными. Ненависть и позор может снискать тот брат, который попробует так подло уничтожить другого брата.
Лександро зевнул.
– Скажи, во время тестирования какой у тебя был уровень состояния психики?
– Возможно, – продолжал Веленс непринуждённо, – что таким поведением ты просто маскируешь свою внутреннюю убогость.
– Веленс, если мне захочется выслушать нравоучение, я обращусь к капеллану.
– И он ответит тебе, что каждый из нас, будущих десантников, – один на миллион, один на миллиард – за исключением того, кто ставит себя выше остальных братьев, а таких, как этот, ещё меньше.
– Ты наверно входишь в один из революционных культов?
В этот момент прозвучал сигнал, призывающий к молитве. Новобранцы поспешили в судовую часовню. Там, перед озарённой внутренним светом позолоченной иконой с изображением Императора тлели благовония. Тут же стояла алебастровая статуя Рогала Дорна, примарха Имперских Кулаков. Скульптура была исполнена из белейшего алебастра, чтобы подчеркнуть его чистоту.
Капеллан в одном из сражений получил такие увечья, что теперь только одним был полезен братству – тем, что сопровождал молодых новобранцев и пробуждал в них благочестивые помыслы. Тело у него ниже пояса отсугствовало. Обрубок торса был помещён на кибернетическую тележку с многочисленными тихо урчащими трубками и трубочками. Управлял он ею единственной уцелевшей рукой. Вместо второй руки у него был инкрустированный серебром и бронзой протез из пласталя, снабжённый сервомоторами. Обрамлённые золочёной бронзой сапфировые линзы служили ему глазами. Когда он смотрел на кого-то, казалось, что линзы эти готовы пронзить человека насквозь, сорвав с него не только одежды, но и живую плоть. Под его пристальным взглядом человек чувствовал себя голым.