Это был единственный мир, который Алекс когда-либо знала. Она улыбнулась, ступив на дорожку перед домом, не обращая внимания на трещины и щели, расколовшие её. Здание с мощным фасадом из красного поблекшего кирпича перед ней, в чьём-то понимании, возможно, и не было домом, но для неё это был дом. Она выросла в большой квартире над гаражом.
Стараясь действовать как можно тише, Алекс повернула ручку на двери и легко открыла ее. Она была не заперта. Ее отец всегда вставал рано и отпирал для нее дверь. Улыбаясь, она проскользнула через приоткрытую дверь, держась спиной к стене. Ее ноги, обутые в сапожки, беззвучно ступали по бетонному полу. Солнце только начинало свой путь над городом, когда дверь, бесшумно скользнув, закрылась за ней.
— Сколько же времени тебе понадобилось, чтобы добраться сюда? — Хрипловатый голос шел снизу, от пола. Она увидела ноги отца, торчащие из-под Мустанга старинной модели.
Алекс покачала головой и, надув щёки, испустила громкий вздох, широкими шагами пересекая комнату и выкладывая стакан кофе и пакет с булочками на длинный верстак для инструментов.
— Что выдало меня? — Ещё ни разу она не сумела подкрасться к отцу, как ни старалась. Никто этого не мог.
Он выбрался из-под машины и встал, медленно разгибая свое крупное, гибкое тело.
— Кофе.
Алекс усмехнулась. Ее отец был скуп на слова.
— О! — притворно удивилась она. — Ты хочешь кофе?
Отец проследовал к ней, его походка была стремительной и свободной. Протянув руку, он ухватил бумажный стакан и наклонился, чтобы потереться носом о макушку ее головы привычной нежной лаской.
— Негодный ребёнок.
Алекс рассмеялась, глядя, как он поддел крышку и одним глотком выпил сразу половину стакана. Её отец любил кофе. А она была дочерью своего отца. Насыщенный аромат заставил её тяжело вздохнуть.
Джеймс Райли опустил стакан и облизал губы.
— Кому ты отдала свой? — Он знал ее слишком хорошо.
— Дивайн. Она так выглядела, ей это было нужнее, чем мне. Она просила передать тебе привет.
Алекс зябко потерла ладонями по своим рукам: ее трикотажная рубашка с начёсом давала мало тепла, и озноб пронизывал её спину.
— Она говорит, что что-то странное и дрянное происходит по ночам, и к тому же какие-то подозрительные типы шныряют по окрестностям района.
Отец медленно поставил стакан обратно на верстак, его золотисто-карие глаза загорелись каким-то внутренним огнем.
— Она сказала кто?
— Нет. Я не думаю, что она знает. Ты же знаешь Дивайн. Ей всюду мерещатся вампиры, демоны и оборотни.
Алекс колебалась, раздумывая: следует ли ей рассказать отцу о своих странных ощущениях за последние несколько дней. И тотчас же решила, что не стоит. Он и так слишком сильно опекал ее, защищая от всего. Ей пришлось бороться с ним на протяжении года, прежде чем он согласился позволить ей переехать в свое собственное жилище чуть ниже по дороге. И даже теперь он неохотно мирился с этим. Ей было двадцать два года, с ума сойти. Алекс не хотела жить с отцом, независимо от того, насколько сильно она его любила.