После чего он вернул аппарат обратно, и мне уже пришлось пообщаться с начальником особого отдела дивизии.
— Вы уверены, что наш разговор не прослушают?
— Абсолютно, это новая система связи, у немцев нет такой аппаратуры, чтоб нас прослушать.
— Хорошо. Мы недавно получили информацию о вашем возможном появлении. Я сразу же радировал в штаб армии.
— Представьтесь, с кем я разговариваю.
— Начальник особого отдела 222-й стрелковой дивизии, капитан госбезопасности Кутепов.
— Хорошо, сойдет. Строгов сообщил о нашем плане пощипать немцев? А то у меня к ним должок, да и грех было не воспользоваться такой возможностью.
— Да. Но вы слишком рискуете. На ваш счет даны особые инструкции, поэтому я требую немедленно отменить операцию. Ваш груз под надежной охраной. К вам навстречу вышла усиленная группа, для сопровождения.
— Капитан, вы, по-моему, что-то не поняли. Если мы сейчас не раскатаем немцев, они завтра раскатают вас. Так что, пока есть возможность нанести максимальный вред противнику, я это буду делать. Это наша с вами обязанность. Потом выполните требования командования. Понятно?
Дождавшись его утвердительного ответа, продолжил:
— Давайте тогда не терять времени. Передаю радиостанцию артиллеристу, пусть они договариваются.
Передав радиостанцию Павлову, мы с Никаноровым и двумя его бойцами стали готовиться к выходу. Я их проинформировал про наличие у меня светошумовых гранат и какое это удовольствие глядеть на них, особенно в темноте. Поэтому пришлось учить их новой команде «Глаза». Если не хотят остаться слепыми на всю ночь, то должны запомнить. Но в разведку какой-никакой отбор-то существует, поэтому, что меня поняли, сомнений не было. Перед самым выходом снова обратился к Павлову, с последним инструктажем.
— Значит, так, лейтенант, сначала накрываете вот эту деревеньку, это будет первой целью. Пусть сделают пять-шесть залпов, чтоб основательно накрыть. Когда немцы начнут разбегаться, как тараканы, мы подойдем поближе и кого-нибудь прихватим, ты в это время переносишь огонь на артиллерийские и танковые позиции. Когда я начну моргать фонариком, снова переносишь огонь на первую цель, это обеспечит нам прикрытие, для отхода. Все понял? Пока мы пробираемся ближе, у тебя есть время оговорить с артиллеристами порядок огня. Если нас сильно прижмут, прикроешь из пулемета. Все. Не подведи, лейтенант.
Он закивал. Я ему пожал руку и затем уже осторожно, за сержантом, полез через бруствер, в сторону немецкого лагеря.
Мы осторожно ползли, приближаясь к расположившейся на ночлег немецкой роте. Через прибор ночного видения уже хорошо были видны тентованные грузовики, полевая кухня и несколько часовых, сонно прогуливающихся невдалеке от бревенчатых изб, в которых, по-видимому, расположилось начальство, а простые солдаты расставили несколько походных палаток. Возле одной из изб стояла легковая машина, и это наводило на мысль, что там ночуют немаленькие чины, на которых было бы неплохо обратить внимание. Мы с Никаноровым и двумя разведчиками, облаченными в немецкую форму, расположились в небольшой воронке, где я ему надел на время «ночник» и обратил внимание на избу, возле которой стояла легковушка. Он кивнул. Пошептался со своими людьми. Ну все, до позиций немцев метров семьдесят и можно устраивать концерт. Повернувшись назад, три раза моргнул Павлову инфракрасным фонариком.