Елизавета кивнула:
— Я не сомневаюсь, что моя кузина добра, честна и обладает способностью горячо чувствовать и она, конечно, намерена наилучшим образом применять ту власть, которой располагает. Но я не уверена, сможет ли она достойно проявить себя в трудном плавании по морю чувств.
Рован опустил голову. Всем было известно, что у самой Елизаветы бывают вспышки бешеного гнева.
— Я легко поддаюсь раздражению, но не отступаю от своих намерений, — сказала та, словно прочитав его мысли.
— Королева Мария тоже не отступит от своих.
— Тогда я молю Бога, чтобы мы остались друг для друга дражайшими кузинами, — заключила Елизавета.
— Мы все тоже молимся об этом.
Елизавета подняла руку и улыбнулась:
— Вы, конечно, понимаете, что я встретилась здесь с вами наедине не только для того, чтобы об этой встрече пошли слухи?
— Возможно, не только для этого. Но я, несомненно, нахожусь здесь отчасти для того, чтобы ваши придворные смогли передавать друг другу, что вы оказали милость мне, и поэтому не стали бы шептаться о вас и Дадли.
— Да, знаете ли вы, что я присвоила Дадли титул граф Лестер, чтобы он стал знатней и был более лакомым куском для вашей королевы? — спросила она.
Рован немного помолчал и наконец ответил:
— Мария очень горда.
— Такой и должна быть королева, — сказала Елизавета. — Что ж, посмотрим, что принесет нам будущее.
Рован знал, что Елизавета будет именно смотреть. Королева Англии известна тем, что, если ей надо принять трудное решение, она всегда ждет и наблюдает. И если дела идут плохо, виноваты оказываются другие.
— Что бы ни ждало нас впереди, ваше общество мне очень приятно, Рован.
— Ваша милость, вы знаете, что я всегда наслаждаюсь встречами с такой могущественной и прекрасной молодой королевой, как вы.
— Это может породить много ревности, — усмехнулась она.
— Если таково ваше желание, я сделаю все, чтобы его исполнить.
— Скажите мне, не заподозрит ли что-нибудь ваша новая возлюбленная? Рован, она произвела на меня сильное впечатление. Леди не свернула со своего курса, когда упорно восхваляла Марию. А когда я предположила, что между вами могла быть любовная связь до смерти Кэтрин, она совершенно искренне ужаснулась. Вам, конечно, придется столкнуться подобными слухами.
— Она — моя любовь и моя жизнь, — тихо произнес Рован. — Нет, я не думаю, что она заподозрит что-нибудь плохое.
— Если бы только вы были подданным Англии! — рассмеялась Елизавета.
— Ни один человек не может изменить обстоятельства своего рождения, ваша милость.
— Всегда государственный муж! А теперь уходите, время и так уже позднее. Я с удовольствием прошу вас на какое-то время остаться при моем дворе.