Видимо, преподобный Хепберн решил, что она искупит еще несколько грехов, если он даст ей самый жесткий и комковатый матрас, который у него есть.
Гвинет спросила себя: согрешит ли она, если мысленно пошлет его к черту?
Усадьба стояла в долине с пологими склонами и даже при тусклом свете слабой луны была прекрасна. Эта малая частица той страны, которую Рован так любил, воплощала в себе все ее очарование.
Они подошли к усадьбе пешком, а коней оставили в окружавшей ее роще под охраной одного из солдат. В усадьбе было тихо. И она не охранялась.
Рован был уверен, что отряд королевы не ожидал никаких неприятностей. Этим людям было поручено доставить к королеве одну из ее фрейлин. У них не было причин ждать беды, поэтому Ровану и его спутникам было достаточно легко изучить дом и найти вход.
Гевин, как всегда, был справа от него, когда они влезли в дом через окно прихожей. Рован нашел комнату, где спал священник. Преподобный отец храпел во сне, и этот звук раздавался в пустой спальне, как весенний гром. Рован закрыл дверь и пошел дальше вдоль зала. На всех дверях изнутри были засовы, и он молился, чтобы Гвинет не считала, что находится в опасности, и не заперла свою дверь на ночь.
Наконец он нашел ее комнату. Дотронувшись до двери, он облегченно вздохнул и мысленно поблагодарил Бога: дверь легко открылась.
Едва он увидел Гвинет в свете луны, время перестало существовать. Когда он расстался с ней, она спала так же, как теперь, распустив волосы, и они так же раскинулись на подушке и блестели в свете догорающих в камине углей, как золотой огонь. Она была похожа на ангела и сирену одновременно: ее одежда была белой и обтягивала тело, позволяя угадать красивые формы, гибкость и совершенство того, что скрывала.
Несколько долгих секунд он стоял в проеме двери, потом бесшумно закрыл ее, доверившись Гевину, который сторожил в зале. И все же ему потребовалось время, чтобы закрыть засов.
Потом он подошел к Гвинет и сел рядом с ней. Он увидел, что ее щеки блестят от влаги, и догадался, что она, должно быть, плакала перед сном. Рован немного помедлил, набираясь решимости: со времени своего приезда в Шотландию он много слышал о том, что она собирается замуж за одного из новых любимцев королевы.
Но он слышал и о том, что сам женился, а более нелепого слуха не могло быть. Ему приходилось спрашивать себя, хватит ли у Гвинет силы ума и веры, чтобы понять, что есть люди, которым доставляет наслаждение порочить других, когда они сами в милости у правителей, и что такие люди быстро придумывают ложь.