Однако в объятиях Лоренса она чувствовала прилив жизненных сил. Пока они счастливы, им не следует думать о будущем — пока! Кирстен было невыносимо видеть, как Лоренс страдает, но изо всех сил старается вселить в нее надежду.
— Не посмотреть ли, о чем нам пишут? — улыбаясь, предложила она. — Ты еще не читал ни одного письма?
— Кажется, прочел парочку.
Кирстен рассмеялась. Лоренс без разрешения вскрывал ее корреспонденцию и очень походил на Тома, когда чувствовал за собой вину.
Они перешли в кабинет. Лоренс уселся в большое кожаное кресло, а Кирстен примостилась у его ног, приготовившись разобрать сотни писем, пришедших на ее имя.
В окна барабанил дождь, слышались торопливые шаги прохожих по мокрой мостовой, с шуршанием проносились машины. В камине потрескивали дрова, а с фотографии на каминной полке им улыбался Пол.
Кирстен глубоко тронуло содержание писем. Женщины из всех уголков страны, прочитав статью Дэрмота, выражали ей сочувствие и понимание. Некоторые рассказывали о собственных проблемах, о том, как преодолев их, обрели счастье. Многие давали советы, предлагали помощь и даже дружбу. Некоторые писали, что никогда не верили сплетням, распускаемым о ней газетчиками. Несколько пожилых мужчин писали, что женились на молодых женщинах и обрели счастье. Кирстен понимала, они гордились тем, что поступили так же, как Пол Фишер. Кирстен казалось, что они убеждают ее верить в будущее, в то, что все закончится хорошо, и она, отложив письма, задумывалась, хватит ли у нее смелости надеяться на это.
Отложив письма, она прижалась к Лоренсу. Может, все еще сложится хорошо, может, осуществятся их мечты о Голливуде, семье и успешной карьере. Лоренс, кажется, очень верил в это, почему бы и ей не поверить? А вдруг она снова погружается в депрессию, теряет уверенность в себе и сомневается во всем? Уж не права ли одна из ее корреспонденток, написавшая, что ей следует больше опасаться мрачных мыслей, чем Диллис Фишер.
Кирстен глубоко вздохнула, ощутив, как волнует ее запах Лоренса. Сунув руку под джинсы, она погладила его бедро. В комнате было тепло, дремотно. Они почти целую неделю не занимались любовью — Кирстен держала его на расстоянии, опасаясь большей близости, чем та, что уже существовала между ними.
Подняв голову, она увидела, что Лоренс наблюдает за ней. Его синие глаза были так полны любовью, что у нее перехватило дыхание. При свете камина его волосы казались иссиня-черными: он вопросительно поднял густые брови, на его полных губах играла улыбка. Кирстен словно видела его впервые, и он казался ей невероятно красивым. Трудно было скрывать от него, что она ждет ребенка, очень, очень трудно, но как бы отчаянно ни хотелось ей верить в будущее, Кирстен понимала, что пока не должна говорить ему об этом. Возможно, на следующей неделе, если к тому времени борьба за опекунство будет позади, — она преодолеет свои опасения.