— Я хочу моего папочку, — сказала она, когда Кирстен попыталась ее успокоить. — Я не хочу вас, я хочу моего папочку. Он любит меня, он не позволит вам отделаться от меня.
У нее начался озноб, она покрылась испариной, зрачки сузились и Джейн открывала рот, словно беззвучно кричала. Кирстен позвала врача и поняла, что ей лучше уйти. Джейн уже не раз просыпалась в таком состоянии, но сейчас у нее поднялась температура. Она позвонит из дома в больницу, чтобы справиться о состоянии Джейн, а потом найдет ей хорошего психиатра.
Едва переступив порог дома, она поняла, что там побывал Лоренс. Не хватало кое-каких мелочей, туфель, книг на полках, старых джинсов, которые он повесил в ванной. Кирстен посмотрела, нет ли записки, но не найдя ее, поняла, как отчаянно ей хотелось получить от него хоть несколько слов. Может, он оставил ее возле кровати? Она никак не могла собраться с духом, заставить себя подняться по лестнице и увидеть, что опустела его половина гардероба, исчезли бритвенные принадлежности и другие мелочи. Как больно смотреть на постель, в которой они спали вместе, и знать, что он уже никогда не будет там лежать, как больно увидеть, что в комнате Тома нет его вагончиков, картинок и прочих игрушек. Вдруг сердце у нее сжалось: возле телефона Лоренс оставил ключи от дома. Кирстен поняла, что это конец и он не вернется. Конечно, она всегда может найти повод позвонить ему, но в любом случае Кирстен твердо решила не говорить ему о ребенке.
Кирстен подумала о Джейн. Правильно ли она сделала, рассказав об этом ей? Кто знает. Но завтра она попросит ее сохранить это в тайне от Лоренса.
Следует ли ей позвонить Лоренсу и попросить его навестить Джейн? Та уже несколько раз говорила, что хочет его видеть. Кирстен знала, что он пойдет к ней, если она попросит его, но не была готова разговаривать с ним: позвонив ему, она сломалась бы. Дом казался таким пустым, будто Лоренс забрал с собой его душу, и сейчас Кирстен хотелось умолять его вернуться, не заставлять ее смиряться с тем, что они никогда не будут вместе спать, есть, принимать ванну, работать, смеяться и стариться. Пока она не справлялась ни с чувством одиночества, ни с паническим страхом, который то и дело накатывал на нее. Со временем острота утраты пройдет, но прежде всего она не должна думать, что делает сейчас Лоренс. Или, еще того хуже, представлять себе, что он занимается любовью с Пиппой так же, как это бывало с ней. Зачем нужно было подвергать себя таким пыткам?
Сняв пальто, Кирстен решила позвонить Лоренсу утром — может, к тому времени она немного успокоится. Если повезет, то к телефону подойдут Тея или Дон, тогда ей вообще не придется разговаривать с Лоренсом, и она просто передаст ему, что его хочет видеть Джейн. А вдруг он зайдет в больницу, когда она будет там? А если к телефону подойдет Пиппа? А если Том?