- Н-нет... Хотя что-то такое было... Да... Кажется...
- Это личный ректорский сортир... Туда, правда, заходил еще проректор по научной работе... Близкий друг ректора. Она, то есть комнатка с железной дверью, сгорела вместе с парткомом! Полюбопытствуй при случае: остался один обугленный косяк. Представляешь бешенство ректора?
Они посмеялись. Медленно поднялись на второй этаж.
- Кстати, - продолжал Голицын, - я тебе не рассказывал, что предшествовало этому историческому событию - взрыву парткома?
- Нет.
Голицын положил сумку на парапет второго этажа, поглядел вниз.
- Недели полторы назад прогуливаю я методику русского языка... Курю у института. Подкрадывается сзади Виленкин, шепчет: "Игорь, не могли бы вы мне помочь?" - "С превеликим удовольствием!" - говорю. Приходим в партком. Виленкин воровато озирается, вручает мне молоток, говорит тихо-тихо: "Вы видите бюст Ленина?.. Его надо разбить". Я молчу. Он задергался, быстро-быстро залепетал: "Понимаете, бюст старый... в очень плохом состоянии... Гипс отслаивается... Неудобно... Вождь все-таки!.. Я уже заказал новый бюст... Должны привезти". Подвел меня к Ленину... Вижу: правда... Нос у Ленина отвалился, как у старого сифилитика... Правое ухо рассыпалось... Полбороды раскрошилось... Пошел желтыми пятнами весь, бедняга Владимир Ильич... В общем, абзац! Виленкин показывает мне документ с тремя печатями о списании бюста, постилает газету на длинном столе под зеленым сукном. Мы переносим Ленина с тумбы на стол, и я - ты не представляешь, с каким удовольствием, - хрясть Ленину в лоб.
- Представляю.
- В большой сократовский лоб. И еще раз! На душе стало легко. Соловьи поют! Завернули мы с Виленкиным обломки в газетку, затолкали в коробку (сверху прикрыли плакатом) и вынесли в мусорный ящик. Как видишь, партком посылал сигналы бедствия задолго до кораблекрушения.
Все-таки Миша при всей его нелюбви к Голицыну не мог отказать ему в остроумии. Бисерно похохотав, Голицын вдруг хлопнул себя по лбу:
- Чуть не забыл! Я же захватил тебе Бодлера... (Он расстегнул сумку.) Вот они - "Цветы зла". Как договаривались.
- Мерси.
- О чем разговор! - Голицын полистал небольшую коричневую книжечку. - Я пересмотрел отдельные стихи по дороге... не мой поэт! Стиль, конечно, забавный... Но со странностями... У него навязчивая идея, будто женская красота истлевает, сгнивает в гробу... Это его почему-то мучает до кошмара... Вот, например:
Скажите вы червям, когда начнут, целуя,
Вас пожирать во тьме сырой...
Странная какая-то идея... Правда, пару строк я нашел. Охренительно золотых. Обрати внимание на сонет "Аромат". Кончается весьма прихотливо: