- Поверните головой... головой к двери... Ребята, вы что? С ума сошли? - это по-матерински запричитала Лиза Чайкина, догоняя процессию. Лиза оттеснила даже Ксюшу, на щеках которой вспыхнул румянец оскорбления. За Лизой ковылял Егорка Бень, встряхивая кудрями и тоненькими ручками.
Около кафедры с Козлищевым четверо несущих проделали маневр разворота и, сопровождаемые толпой студентов, вынесли Кукеса в вестибюль головой вперёд.
Глаза Кукеса были раскрыты, но смотрели на все бессмысленно и непонимающе. Из уголков губ по-прежнему текла слюна. Голова тряслась. Ксюша догадалась подложить руки под затылок Кукеса.
Его опустили на пол. Кто-то подсунул ему под голову учебник политэкономии.
- Он может откусить себе язык, - тягучий и немного взволнованный голос Верстовской, тоже оказавшейся рядом, заставил Птицына повернуть голову. - Ему нужно вложить в рот что-нибудь... вроде палки...
- А ручка... или карандаш подойдет?.. - переспросила Лиза Чайкина, копаясь в сумке.
- Не-ет! - отрицательно покачала головой Верстовская. - Нужно что-нибудь побольше...
Взгляд Птицына упал на черный пупырчатый дипломат Миши Лунина из псевдокрокодиловой кожи. Он им очень дорожил, и даже во время выноса Кукеса, не выпускал из рук. "Как раз сгодится", - подумал Птицын.
Он выхватил из рук Лунина дипломат, повернул его к Верстовской, поднял кверху массивную пластмассовую ручку.
- А это подойдет?
- Думаю, да, - чуть улыбнулась Верстовская.
- Сунь ручку в зубы... - кивнув на лежащего Кукеса, приказал Птицын Лунину, возвратив ему дипломат.
Кукес раскрыл глаза, но не сразу вынырнул из темной бездны бушующего моря и брызг. Постепенно тьма расступилась - он увидел над собой склоненные головы. Птицын, Ксюша, Миша Лунин, Голицын, Лиза Чайкина, Верстовская и Бень. На их лицах читались испуг и тревога. Что они смотрят? Что случилось? Почему он лежит на полу и голова у него запрокинута, и шее неудобно? Отчего во рту у него торчит что-то продолговатое и мешающее дышать? Кукес вытолкнул языком слюнявую пластмассовую ручку от черного массивного дипломата, который над его лицом в перевернутом виде держал Миша Лунин.
Кукесу помогли подняться, под руки перевели к кушетке, посадили около раздевалки. Ксюша, краснея, рассказала, что он упал на лекции, что Романичева побежала в деканат вызывать "Скорую помощь". Птицын взял у него номерок, принес ему тулуп. Кукес и вправду чувствовал себя плохо: от затылка до лба болела голова, ребра болели, как будто по ним били. И потом он никак не мог вспомнить, что именно он обязательно должен был передать Жигалкиной. Этот провал в памяти его сильно беспокоил, и он даже порывался вскочить с кушетки, чтобы бежать к Жигалкиной - выяснить у нее свои долги. Впрочем, его тут же остановили и опять усадили на кушетку. Ксюша чуть не плакала. Когда наконец приехала "Скорая помощь" и двое дюжих санитаров подошли к Кукесу с носилками, Ксюша твердо заявила, что поедет вместе с ним в больницу.