— Кто это? — шепнула Ванесса соседу слева.
— Очистители, — коротко ответил тот.
— Что еще за очистители? — переспросила девушка.
Сосед слева окинул ее подозрительным взглядом и отодвинулся. Зато соседка справа, костлявая женщина средних лет, чуть наклонилась и дружелюбно спросила:
— Новенькая?
— Ага. Только сегодня приехали.
— Тогда понятно. Это, дорогуша, наши благодетели из братства Очищения. С тех пор как они взяли тут все в свои руки, жизнь наконец-то начала налаживаться.
Ванесса что-то приглушенно промычала, не определившись, как лучше отреагировать. Старик на помосте тем временем негромко произнес в микрофон:
— Долгой вам жизни, люди!
Его голос произвел поистине волшебное действие. На площади мгновенно воцарилась тишина — полная, абсолютная тишина. Все обратились в слух, все замерли, с несказанным благоговением внимая речам этого чудесного человека.
— Здравствуйте, дорогие люди, — произнес он, нажимая на слово «люди». — Я рад видеть сегодня здесь всех вас — всех и каждого, всех до последнего. Я люблю всех вас вместе и каждого в отдельности. Засыпая, я думаю о вас и, просыпаясь, — все так же думаю о вас. Ведь вы люди — такие же люди, как и я. А все люди — братья друг другу. Вы братья мои, люди! А я ваш брат! Разве это не замечательно?
Краем глаза Ванесса заметила вокруг себя движение. Толпа синхронно кивала, с умилением глядя на проповедника. У некоторых в глазах стояли слезы.
— Подумайте о своих братьях, люди! — возвысил голос старик на помосте. — Подумайте о их нуждах, подумайте о их благе! Пусть каждый сейчас задумается, чего не хватает брату его, в чем он нуждается, без чего не может жить. Быть может, твоему брату нужна пища? Или жилье? Или лекарство? Если нет у него этого, а у тебя есть — поделись с несчастным, ибо он такой же человек, как ты, а значит — брат тебе!
Кто откажет в помощи родному брату? Вот я говорю — никто не откажет! Разве это не замечательно?
Все снова синхронно закивали. Позади Ванессы послышались сдавленные всхлипывания — два здоровых мужика, ничуть не сентиментальных на вид, открыто рыдали друг у друга в объятиях. Площадь словно накрыло массовым гипнозом.
— Все люди — братья, — улыбнулся старец. — Братья должны помогать друг другу, должны заботиться друг о друге, должны любить друг друга. И это замечательно. Но… есть одно затруднение. Некоторые среди нас — не совсем люди. Я бы даже сказал — совсем не люди. Я говорю о тех несчастных, кого проклятая сконь лишила человеческого облика, тех, кто на горе себе и другим… изменился. Я испытываю к ним искреннее сострадание — и, если бы только был к тому путь, я вот этими бы руками вылечил бы их всех и каждого в отдельности. Но я этого не могу. И никто не может. Переставший быть человеком не вернется вновь в лоно семьи. Он перестал быть нашим братом. Он стал чуждым, холодным… существом. Существом, однозначно враждебным тем, к кому ранее принадлежал. Людям. Все мы хорошо помним Меченых, что уничтожили наш прекрасный мир. Они ранее были людьми — были нашими братьями. А затем они перестали быть людьми и подняли оружие против своих бывших братьев. Разве это не отвратительно?