Стихотворения, поэмы, 1924-1925 (Маяковский) - страница 16

На первую страницу
царица вы
          или прачка!
Тем более
         с песен —
            какой гонорар?!
А стирка —
      в семью копейка.
А даром
      немного дарит гора:
лишь воду —
      поди,
         попей-ка! —
Взъярилась царица,
         к кинжалу рука.
Козой,
   из берданки ударенной.
Но я ей
   по-своему,
         вы ж знаете как —
под ручку…
      любезно…
         — Сударыня!
Чего кипятитесь,
         как паровоз?
Мы
       общей лирики лента.
Я знаю давно вас>*,
         мне
            много про вас
говаривал
         некий Лермонтов.
Он клялся,
         что страстью
              и равных нет…
Таким мне
      мерещился образ твой.
Любви я заждался,
         мне 30 лет.
Полюбим друг друга.
         Попросту.
Да так,
   чтоб скала
         распостелилась в пух.
От черта скраду
         и от бога я!
Ну что тебе Демон?
            Фантазия!
            Дух!
К тому ж староват —
         мифология.
Не кинь меня в пропасть,
            будь добра.
От этой ли
      струшу боли я?
Мне
   даже
      пиджак не жаль ободрать,
а грудь и бока —
         тем более.
Отсюда
   дашь
      хороший удар —
и в Терек
       замертво треснется.
В Москве
        больнее спускают…
               куда!
ступеньки считаешь —
             лестница.
Я кончил,
         и дело мое сторона.
И пусть,
      озверев от помарок,
про это
   пишет себе Пастернак>*,
А мы…
   соглашайся, Тамара!
История дальше
          уже не для книг.
Я скромный,
      и я
         бастую.
Сам Демон слетел,
         подслушал,
               и сник,
и скрылся,
      смердя
         впустую.
К нам Лермонтов сходит,
            презрев времена.
Сияет —
       «Счастливая парочка!»
Люблю я гостей.
           Бутылку вина!
Налей гусару, Тамарочка!

[1924]

Гулом восстаний, на эхо помноженным>*

Гулом восстаний, на эхо помноженным,
Об этом дадут настоящий стих,
А я
    Лишь то, что сегодня можно,
Скажу о деле 26-ти
I
Нас
      больше европейцев —
            на двадцать сто.
Землею
   больше, чем Запад,
Но мы —
        азиатщина,
         мы —
            восток.
На глотке
        Европы лапа.
В Европе
        женщины
         радуют глаз.
Мужчины
         тают
         в комплиментных сантиментах.
У них манишки,
          у них газ.
и пушки
   любых миллиметров и сантиметров.
У них —
       машины.
         А мы
            за шаг,
с бою
   у пустынь
         и у гор взятый,
платим жизнью,
          лихорадками дыша.
Что мы?!
       Мы — азиаты.
И их рабов,
      чтоб не смели мычать,
пером
   обложил
          закон многолистый.
У них под законом
         и подпись
            и печать.
Они — умные,
      они — империалисты.
Под их заботой
      одет и пьян
закон:
   «закуй и спаивай!»;
Следующая страница