Нечаев попытался вскочить.
— Да сиди ты, чего заметался? — успокоил я его.
— А вы правду сказали, ну, про партизан?
— Да, чего мне врать-то?
— А у нас на заставе старшина один был, так он рассказывал, что базы партизанские еще с Гражданской по всей Белоруссии были.
— Были, да сплыли. Вот, сам видишь, заново все начинать приходится. Кстати, вопросец у меня к тебе есть.
— Спрашивайте, товарищ старший лейтенант!
— Ну, не кричи так. Ты сам-то как уцелел? Я слышал, что практически все погранцы так на рубеже и остались.
— Слово вы интересное сказали: «погранцы» — я и не слышал, чтоб нас так называли. А насчет выжил… Так нас, тех, кто с застав вырвался, конечно, сразу в тыл отвели и отряды истребительные формировать начали. Наш при штабе третьей армии сформировали… Только вот штаб мы быстро потеряли. Или он нас — это как посмотреть…
— В смысле?
— Ну, нас то туда, то сюда кидали. Все диверсантов и десантников немецких отлавливали, а штаб и убыл в неизвестном направлении. Бардак, одним словом…
— Н-да, невесело вам пришлось. Про нынешний отряд ваш расскажи, — попросил я его.
— Всего нас сорок семь человек. Двенадцать раненых, из них, боюсь, трое скоро… того… — сержант понизил голос: — Товарищ батальонный комиссар, командир неплохой, заботливый, но вот плана у него никакого нет, что обидно. С едой — полный швах! Уже дня три, как на подножном корму. Патронов мало, вот многие оружие и побросали. Но все равно, не то что пару недель назад было…
— А что тогда?
— Многие хитрожопые прям так, с боекомплектом, и выбрасывали. Когда по деревням расходились. Все говорили: «Вот наши наступать начнут, а мы тут как тут», — и он презрительно сплюнул. — Я даже парочку таких — к ногтю!
— И правильно сделал. Но ты не беспокойся, большинство сейчас по лагерям военнопленных сидят, а кто и в полицаи подался…
— А это что за птицы такие?
— Немецкая вспомогательная полиция из местных жителей.
— Вот суки! И что, их против нас бросят?
— Нет, они больше с «мирняком» воюют. И иногда одиночек отлавливают, мы несколько таких невезучих освободили. Ладно, ты посиди пока, отдохни. — И с этими словами я поднялся. Устраивать радиосеанс на глазах малознакомого человека, будь он хоть трижды пограничник, мне не хотелось, а идея, пришедшая мне в голову, стоила того, чтобы поделиться ею с командованием.
* * *
Через реку мы перебрались вскоре после полуночи и, наскоро поприветствовав встречавший нас дозор, споро поскакали к лагерю. За то время, что мы дожидались команды, все члены нашей небольшой группы ухитрились даже поспать по часу-полтора, а желудки своим голодным урчанием только предавали нам прыти.