– Да, – подтвердила Джастин.
– Почему?
– Джеймс хотел, чтобы вы с папой были там. – Джастин на мгновение затаила дыхание. – Но он боялся, что вы не одобрите этого.
– Господи, почему? Потому что Селина – латиноамериканка? Джеймс, должно быть, плохо нас знает.
Джастин пожала плечами. Она не была согласна с тем, как поступил брат, но сейчас слишком поздно что-то менять.
– Когда я познакомлюсь с ней?
– Мам, это еще не все.
Оливия поставила чашку обратно на блюдце.
– Селина беременна?
– Наконец-то, мам. Тебе потребовалось слишком много времени, чтобы догадаться.
– Я сама говорила с Селиной, – радостно проговорила Джастин. – Похоже, она довольна. Джеймс с ума сходит по ней, и я уверена, что она будет хорошей женой.
– Как давно? – Мать выглядела не настолько уверенной, как Джастин.
Это и была самая худшая часть.
– Ей рожать через четыре месяца.
– Четыре месяца, – эхом отозвалась Оливия. – Я буду бабушкой через четыре месяца?
– Похоже на то.
Ее мать не проговорила ни слова следующие несколько минут, затем ее глаза заблестели, и Джастин поняла, что Оливия вот-вот заплачет.
– Мам, тебя так волнует, что ты станешь бабушкой?
Оливия покачала головой и промокнула глаза салфеткой:
– О нет… Я просто очень хотела бы, чтобы у сына хватило смелости рассказать мне все самому.
– Сейчас он ждет твоего звонка. – Джастин крепко прижала Оливию к себе, и они постояли минуту в тесном объятии. – Хочешь, я наберу номер?
– Пожалуйста, – кивнула Оливия.
Сесилия приехала на работу в пять – на час раньше того времени, когда начиналась ее смена. Но бар уже начинал заполняться людьми. Она опустилась на обитый тканью стул, надеясь, что ей представится возможность поговорить с отцом.
– Как дела, ребенок? – послышался с противоположной стороны стойки голос Бобби Меррика. – Может, чего-нибудь выпьешь?
Сесилия ненавидела, когда он начинал общаться с ней как с клиентом.
– Хорошо, может, чашечку кофе?
– Уверена, что не хочешь ничего покрепче?
– Абсолютно.
В определенных вещах ее отец так и не повзрослел – он продолжал одеваться и вести себя как подросток. У Бобби были седеющие волосы длиной до плеч, и его гардероб состоял из футболок бешеной окраски, которые он носил вместе с джинсами. Это не беспокоило Сесилию, но бывали времена, когда она нуждалась в зрелой поддержке отца. Этот вечер был именно таким случаем. Отец принес ей чашку остывшего черного кофе, подождал, не подойдут ли еще клиенты, а после вернулся и сел рядом с дочерью.
– Разговаривала с матерью недавно? – спросил Бобби. После развода Бобби – он настаивал, чтобы Сесилия называла его именно так, – уехал из Нью-Джерси и сначала поселился в Нью-Мехико, затем переехал в Аризону и постепенно добрался до севера штата Вашингтон.