Совещание оценило способности финских военных сил очень низко. Финская армия не собиралась проводить широкомасштабное наступление; хуже того, если бы русские сами начали решительную атаку, финны потерпели бы поражение. Их оборонительные укрепления были слабыми, резервы отсутствовали, а держаться до последнего армия не собиралась. Отмечалось, что их единственным плюсом является рельеф местности, который помешает русским провести наступление в обозримом будущем.
Пока немцы приходили к выводу, что считать Финляндию надежным союзником больше не приходится, сами финны окончательно теряли веру в положительный исход войны. 3 февраля, на следующий день после капитуляции 6-й армии под Сталинградом, Маннергейм, Рюти и несколько членов кабинета министров встретились в Миккели и пришли к заключению, что в ходе войны произошел коренной перелом и Финляндии нужно выйти из нее при первой возможности. Через шесть дней на закрытом заседании парламенту сообщили, что выиграть войну Германии не удастся и что Финляндия, тесно связанная с Германией (как минимум, в ближайшем будущем), должна привыкать к мысли о еще одном Московском мирном договоре (1940).
Вскоре для Финляндии забрезжил луч надежды. Повторное избрание Рюти в середине февраля дало президенту возможность сменить кабинет; в результате министром иностранных дел вместо Виттинга стал доктор Хенрик Рамсай, имевший давние связи с Великобританией и Соединенными Штатами. 20 марта Государственный департамент США предложил Новому министру иностранных дел установить контакт между Финляндией и Советским Союзом.
Рамсай, незнакомый с дипломатией и явно не знавший, что собой представляет Риббентроп, решил посетить Берлин, надеясь добиться выхода Финляндии из войны с помощью достижения дружеского взаимопонимания. Но Риббентроп быстро развеял его иллюзии, заявив, что Германия сражается и за Финляндию тоже и что немецкий народ не одобрит, если Финляндия начнет «заигрывать с русскими». Затем он предъявил Рамсаю два требования: ответить немедленным отказом на предложение Соединенных Штатов и сделать публичное заявление о том, что Финляндия не собирается заключать сепаратный мир. Сделать первое было не так уж болезненно, поскольку дальнейшие события показали, что Соединенные Штаты просто стремились к тому, чтобы противники установили между собой непосредственную связь, а не предлагали свои услуги в качестве посредников. Но подчиниться второму требованию означало потерять статус независимой «совоюющей стороны», на котором Финляндия настаивала с самого начала войны. Финское правительство тянуло с ответом до 16 мая, когда премьер-министр выступил с речью, в которой говорилось, что Финляндия будет сражаться до конца, но не станет просить милости у своего восточного соседа. Текст речи был передан Берлину с объяснением, что в ней выражена официальная позиция Финляндии. Финны не могли рисковать жизненно необходимым импортом из Германии. Но Риббентропа такая форма заявление не удовлетворила, и он на два месяца отозвал своего посла из Хельсинки.