С точки зрения теории военных операций у Норвежской кампании были две особенности: 1) это была первая совместная операция, в которой участвовали все три рода войск; 2) она доказала, что при определенных условиях превосходство в воздухе может быть использовано для нейтрализации преимущества на море.
Как армейская операция, кампания показала, что ни одна сторона еще не научилась командовать широкомасштабными совместными операциями. У немцев командование, порученное сухопутным войскам, на первых порах превращалось в независимое командование родов войск, координировавшееся на высшем уровне Гитлером и ОКВ, и в тактическом плане зависело от взаимопонимания между отдельными командирами частей. Британцы были вынуждены справляться не только с раздельным командованием собственными силами, но и с трениями, несогласием и подозрениями, которые возникали при попытках проводить совместные операции с участием норвежских, французских и польских контингентов. В целом немцы сумели добиться лучшей координации; в частности, потому, что трудностей, с которыми они столкнулись, было меньше.
Мощь германской авиации была наглядно продемонстрирована 18 апреля, когда крейсер «Суффолк», обстреливавший аэродром в Ставангере, вернулся на базу в Скапа-Флоу со шканцами, залитыми водой, после воздушных атак, продолжавшихся почти непрерывно в течение семи часов. Неделей раньше адмирал Форбс решил покинуть воды Южной Норвегии и предоставить их главным образом подводным лодкам именно из-за превосходства немцев в воздухе. Данное решение явилось косвенным признанием эффективности снабжения немцев с их домашней базы. Хотя люфтваффе не смогли выполнить свою стратегическую задачу и помешать противнику высадиться в Норвегии, они не позволили союзникам создать безопасные базы и сыграли исключительно важную роль в их последующем уходе. Тактическая поддержка сухопутных частей осуществлялась без всякого отпора и поэтому была очень успешной, хотя в Нарвике она была источником трений между армией, которая требовала более тесного взаимодействия с наземными частями, и ВВС, стремившимися сконцентрироваться на более выигрышных целях в море.
Одним из аспектов Норвежской кампании, которому в то время придавали огромное значение, было появление так называемой «пятой колонны». В конце концов имя Квислинг стало нарицательным для обозначения предателя, который добровольно становится орудием захватчика. «Пятая колонна», долго считавшаяся наиболее эффективным оружием нацистов, на самом деле сыграла в данной кампании ничтожную роль. Идея подрывной работы изнутри могла привлечь Гитлера и Розенберга, но одного соблюдения секретности было достаточно, чтобы не посвящать добровольного союзника в свои военные планы. Квислинг с самого начала был источником политических трудностей и основной причиной неудачи запланированной «мирной оккупации». Возможно, главное значение «пятой колонны» в Норвегии и во всех других местах заключалось в том, что это была химера, которая не имела никакой связи с реальностью и возникала в умах людей, вовлеченных в катастрофическую войну, к которой они не были готовы ни в военном, ни в психологическом отношении.