Посмотрел Серый на урода, от которого сейчас зависела его судьба, и увидел, что у бородатого ползут вверх брови, поднимаясь всё выше и выше.
– Скоолькооо?! Теень-теерее-теень, – протянул он. – Чтоо заа… – И не договорил, стал подниматься со стула, неспешно так. – Нуу-каа, откииньсяаа, леежиии ии нее шеевелиись. Яаа сейчаас! Тыы толь-коо деержиись, нее отруубайсяа!
И побежал к двери, но тоже как-то по-уродски. Поднимет ногу, подержит на весу, опустит. Вроде спешит человек, а сам еле ноги переставляет. Вот кого по-хорошему в дурдом бы отправить.
Короче, свалил бородатый. Наверно, чтоб Серого поскорей в психушку отправить.
Тут лоховаться было нельзя. Как только дверь за доктором закрылась, Серый вскочил с кровати и рванул к окну.
Ништяк, первый этаж.
Дернул раму. Она, видно, совсем старая была, ветхая – слетела с петель. И стекло посыпалось. Ну и хрен с ним!
Был Серый в трусах и больничной рубашке. По улице особо не пройдешься. А что делать?
Надел он казенные клеенчатые шлепанцы, чтоб об осколки не обрезаться. Подоконник накрыл одеялом.
Прыг-скок, и оказался снаружи. Вроде никто не видел.
Через больничный двор еле-еле полз грузовик.
Серый, согнувшись, припустил вдоль длинного корпуса.
Потом – рывок через газон к забору. Подпрыгнул – удачно так, с первой попытки за кромку ухватил. Легко перемахнул на ту сторону, спрыгнул на тротуар и только тогда перевел дух, съехал с нерва.
Хрен вам, а не Бузыкино.
И костольеты тоже успокоились, отстукивали уже не «токо-так», а прежнее неторопливое «то-так, то-так».
Уф!
Теперь надо было прикинуть, куда податься.
Домой бы. Одеться по-нормальному и ноги уносить, пока из больницы не приехали в психушку отправлять.
Но дома отчим.
Как быть?
Здесь Серый вспомнил, что в автобусе, перед самой аварией, пришла ему в голову идея: попросить Мюллера, чтоб пуганул Рожнова, навалял гаду по хлебальнику.
Время было подходящее, третий час. Пацаны наверняка уже подтягиваются к котельной, где у «зондеркоманды» стыкалово или, как велит называть Мюллер, штаб.
От больницы до котельной недалёко. Можно и в трусах дошлепать.
Сначала показалось, что повезло. В штабе он застал Бухана с Вовчиком, а скоро подвалил и сам Мюллер. И нормально так встретили: ахали, по плечу хлопали, говорили, что теперь Серый, мать его, сто лет проживет и всё такое. Но когда, отозвав группенфюрера в сторонку, он заговорил о главном, получился облом.
– Ты чё, с дуба упал? – удивился Мюллер. – Какой мне навар с твоим отчимом разбираться? Я тебе чё, фигаро-здесь, фигаро-там? Ты команду в свои семейные базары не мешай. Это твоя заморочка, не моя.