Она рассмеялась в ответ на эти мысли и позвала детей:
— Пойдем, Георг, дорогой, пойдем, Генри, маленький мой. Нам пора возвращаться в дом, потому что мне нужно написать письмо папе. Он хочет знать, чем мы тут занимаемся без него.
— Ты напишешь ему, что я спрыгнул с четырех ступенек? — спросил Георг.
— Да, конечно, напишу.
— А я спрыгнул с одной, — сказал Генри.
— Конечно, я напишу ему обо всем. Пойдемте в дом.
Она прошла в свою комнату и села за письмо: «Надеюсь, мне не надо говорить, как я жду вашего возвращения. Дети чувствуют себя прекрасно. Завтра я собираюсь отнять Софи от груди. Новые ботинки Георга великолепны. Софи была очень беспокойной, но сейчас угомонилась...» Она улыбнулась: Георг забрался в кресло и стоял на коленях у нее за спиной.
— Это письмо папе? — спросил он.
— Да.
— Когда он вернется ко мне?
— Как только сможет, я уверена. Ты пошлешь ему поцелуй в этом письме?
— Да, — ответил мальчик и через ее плечо плюнул на бумагу.
— И это ты называешь поцелуем?
— Да, — решительно ответил Георг. — Это поцелуй папе.
Она поцеловала сына и, взяв его пальчик, нарисовала им крестик на бумаге. Затем приписала: «Я спросила Георга, не хочет ли он послать вам поцелуй. Он немедленно плюнул на письмо». Это развлечет Уильяма и напомнит ему о семье. Она знала, что он мечтает вернуться к ним, как можно скорее.
После того, как Дороти отняла Софи от груди, у нее уже не было оснований предаваться сладкому ничегонеделанию в Буши, тем более что долги угрожающе увеличивались. Публика хотела ее видеть, и она начала работать, навещая Буши при первой возможности, иногда она приезжала днем и уезжала перед спектаклем.
Монк-Льюис написал новую пьесу в традициях готской литературы под названием «Замок с привидением», в которой Дороти получила роль Анжелы. Пьеса прошла с большим успехом, в основном за счет непривычной сцены с привидением — мать Анжелы покидает свою могилу, чтобы благословить дочь. Спектакль сопровождался световыми эффектами, которых раньше никто никогда не видел, зрители бурно аплодировали, и Шеридан хотел, чтобы спектакль игрался как можно чаще. Зрители очень хорошо приняли Дороти в роли Анжелы и не желали видеть другую исполнительницу.
Шеридан был счастлив, что на долю театра вновь выпал успех, но он настолько погряз в долгах, что ему нечем было платить актерам, и это неоднократно приводило к весьма неприятным сценам. Правда, он ни разу не рискнул задержать жалование Дороти: во-первых, он слишком боялся ее потерять, во-вторых, он не хотел, чтобы сведения о его финансовых затруднениях дошли до принца Уэльского.