В Эдинбурге ее приняли несколько сдержанно, ибо его обитатели не поощряли легкомысленного поведения, и идеалом актерской игры в их представлении было то, что делала на сцене Сара Сиддонс. Совсем иначе дело обстояло в Глазго: она сразу же добилась успеха, и перед отъездом ее наградили золотой медалью.
После возвращения в Лондон она получила письмо от брата Георга. Он тоже надеялся стать актером и спрашивал, может ли он приехать к ним, чтобы попытать счастья.
Осенью Георг приехал в Лондон, Дороти и Ричард сняли на Гавер-стрит дом под номером пять, и Дороти поселилась там в качестве миссис Форд. Было ясно, что через несколько лет они смогут пожениться; благодаря их преданности друг другу и вполне семейной атмосфере в их доме, окружающие приняли Дороти как жену Ричарда. Грейс называла Ричарда «дорогой сын», а Дороти воспринимала не иначе, как замужнюю даму. Ее старший сын, Фрэнсис, служил в армии, его место в семье занял Георг, и все старались, не без помощи Дороти, поддержать его в стремлении стать артистом.
Денег им хватало: жалование Дороти казалось настоящим богатством, к нему добавлялись эпизодические заработки Эстер и личный доход Ричарда, и они спокойно ждали того момента, когда Дороти сможет стать настоящей миссис Форд. Дороти никогда не была так счастлива: она добилась успеха на сцене, была любима и любила сама. «Чего еще может желать женщина? — спрашивала она себя. И слышала собственный ответ: — Замужества».
Случилось неизбежное — Дороти забеременела. Грейс встревожилась, памятуя о том, что формально Ричард ей не муж, но Дороти была спокойна.
— Я буду играть до последнего месяца, деньги будут, — говорила она матери.
— А гастроли? — воскликнула Грейс в ужасе.
— Ну и что? Я поеду.
— А что, если...
— Перестань, мама, — сказала Дороти. — Между прочим, дети рождаются не только в Лондоне. В Лидсе, Галле и Йорке — тоже.
— Не знаю... Я хотела бы...
Но Дороти не дала ей договорить о своем желании. Она знала, чего Грейс хочет: чтобы Дороти вышла замуж, чтобы доктор Форд ее принял и чтобы ее будущее было обеспечено.
Дороти уехала и в Эдинбурге родила ребенка — девочку, которую она назвала Дороти, но которую скоро переименовали в Доди, чтобы не было путаницы. Дороти полюбила малышку с того самого момента, как только взяла на руки; она поняла, что, хотя и верила в свою любовь к Фанни, все же не могла забыть ни ее отца, ни связанных с ним унижений. Маленькая Доди пришла в этот мир совсем иначе.
Дороти хотела иметь много детей. Она видела себя в спокойной домашней обстановке, далеко от театра, волнений и перепадов настроения, злобы, зависти и затаенного недоброжелательства, запаха горящих свечей, коварства зрителей с их бурными проявлениями негодования и восторга. Покой, думала она, покой в окружении подрастающих детей. Может быть, это будет деревенский дом с красивым садом, где рядом с ней будут Ричард и играющие дети. Это прекрасная мечта, но не для нее. И правда ли, что она этого хочет? Может ли женщина, нашедшая свое призвание на сцене, обходиться без шума и суеты и довольствоваться спокойной, размеренной жизнью? Она посмеялась над собой. Я вернусь на сцену меньше, чем через месяц. Рождение ребенка делает женщину сентиментальной.