Труппа давала «Любовью за любовь», и Дороти, не занятая в спектакле, воспользовалась возможностью провести вечер с семьей на Гавер-стрит, где теперь они жили все вместе — так Эстер было гораздо легче смотреть за детьми. Фанни росла трудным ребенком — она была капризна и ревновали к малютке Доди. Глядя на нее, Дороти не могла не вспоминать Дэйли и спрашивала себя, не унаследовала ли дочь отцовский характер. Однако Эстер прекрасно управлялась и с ней, и с Доди, поскольку Дороти все свое время отдавала театру и ни на что другое ее уже не хватало. По этому поводу Эстер говорила, что никогда не чувствовала в себе такой тяги к сцене, какую она видит в Дороти и какую только и должна испытывать актриса, если она настоящая и рождена для сцены.
— Если бы я действительно была артисткой, — часто говорила она, — со мной никогда не случилось бы того жуткого провала во время первого выступления.
— Бедная Эстер. Ты никак не можешь этого забыть. Эти воспоминания преследуют тебя всю жизнь.
— Некоторые воспоминания — да.
И, вспоминая свой горький опыт с Дэйли, Дороти не сомневалась, что это правда.
После спектакля Георг вернулся очень возбужденный. Оказалось, что вечер был необыкновенно интересный, потому что на спектакль пришел герцог Кларенс.
— Подождите, подождите, — сказала Дороти. — Он, кажется, третий сын короля?
— Да, и к тому же настоящий моряк. Говорят, что он ненадолго приехал домой и вот пришел в театр. Странно, что он не дождался твоего спектакля.
— Ах, эта дражайшая Сара, — отреагировала Дороти. — Но почему столько шума? И раньше в театре бывали герцоги.
— Понимаешь, он был за кулисами, в Зеленой Комнате, и молодой Баннистер, который играл Бена, был уже одет и шел к выходу на сцену, и вдруг прямехонько наткнулся, на кого бы вы думали? На самого герцога. Герцог сказал ему: «Приветствую вас, молодой человек. Кого вы играете? Моряка?» «Да, Ваше Высочество, — ответил Баннистер. — Я — Бен, моряк». «Нет, вы не Бен, мой мальчик», — сказал герцог и рассмеялся. Он разговаривал совсем не так, как королевские особы, хотя ведь он из королевской семьи и брат принца Уэльского.
— Разумеется, — вставила Эстер, — он — сын короля. Что дальше?
— Герцог сказал: «Моряки не носят шейных платков такого цвета. Вам нужен черный. С таким шейным платком вы не похожи на моряка. Нет, нет, я возражаю. Если вы собираетесь играть моряка, вы и выглядеть должны, как моряк». В это время в Зеленую Комнату кто-то притащил Кембла, и он начал распинаться: Ваше Высочество, это, Ваше Высочество, то. Ну и зрелище было! Такого нельзя было упустить! А потом Кембл послал кого-то за черным платком. Баннистер надел его, но герцог сказал, что платок неправильно повязан. И герцог сам повязал его, как следует. «Я должен знать, как это делается, — сказал он. — Мне часто приходилось самому этим заниматься, когда я впервые оказался в море под именем матроса Гельфа». И все рассмеялись, и он тоже смеялся вместе со всеми и сказал, что наконец молодой Баннистер стал похож на настоящего моряка. Спектакль задерживался, публика была недовольна и здорово шумела. Тогда Кембл вышел на сцену и сказал, что Его Королевское Высочество герцог Кларенс оказал им честь и собственноручно повязал матросу Бену шейный платок. Зал взревел от восторга, и в этот момент появился сам герцог и поклонился публике. Он кланялся совсем не так, как принц Уэльский, а очень весело и по-дружески. Да, ну и вечер получился, не хотел бы я его пропустить!