* Книга Екклесиаста, 3, 15.
Мы договорились: в среду, в четыре часа, в церкви.
Поистине, ты - сухой лист, увлекаемый ветром. И вот уже ветер занес тебя под арку пред алтарем. Ты стоишь под аркой и озираешь собравшихся. Их лица обращены к тебе. Бледные лица поверх темного дерева. На стенах, покрытых плесенью, поблескивает иней. Аннемари сидит на органной скамье очень прямо, уперев глаза в мигающее пламя свечи, которая освещает сборник хоралов. Ей пора обернуться в твою сторону, но она не оборачивается. Вон сидит Лине, вдова Эрика. И трое ее детей. И все они ждут. В мертвой тишине, в сырой церкви. Ждут твоего слова.
А есть ли тебе что им сказать?
Я гашу лампу. Уже около восьми. Я слышал, как пришла лодочникова Маргрете. Ручку-то я не убрал. Ох-хо-хо!
Да, я люблю сидеть по утрам в классной комнате. День предстоит хороший, замечательный день, говорю я себе. День неожиданностей. Что бы мне сегодня такое придумать?
По утрам я люблю что-нибудь придумывать. Для детей. К примеру, повесить что-нибудь на стену. Хоть бы и новую картину. Но чтобы она вызвала удивление, над ней надо немножечко помудрить. Тогда сгодятся даже самые что ни на есть скучные картины, которые предоставляют нам в качестве учебных пособий. Подыскав картине место на стене, я ее завешиваю. Так, невидимая, она и висит. И что же? Кто-то украдкой приподымет краешек ткани. На перемене картину внимательно рассмотрят. Теперь, когда они ее увидели, мы можем о ней и поговорить.
Или, скажем, приходят они на урок, а к потолку подвешена на шнуре самая обыкновенная двуручная пила. Я обхожу ее появленье молчанием, и она висит себе до тех пор, пока мы не созрели и не готовы воспринять заключенные в ней многовековые опыт и сноровку. Верши, сети, лемех, валёк, котлы и горшки кочуют по стене классной комнаты - поначалу нередко упрятанные под тканью, - пока наконец не пробудят изумления: странник на земле должен разглядеть красоту и в обыденном.
Да, Нафанаил, мне трудно удержаться, чтобы не похвастать мелкими своими дурачествами.
Но это не значит, что меня не одолевают сомнения. Вот послушай.
Когда я сюда приехал, окна в классе понизу были забелены. Моему предшественнику мешало, что во время уроков дети вытягивают шеи и смотрят в окно. Я побелку смыл. Разумеется, мне это тоже иногда мешает. Но я готов уверовать: ничего важнее того, что им открывается за окном, они не увидят. Это та почва, на которой прорастут их воспоминания. Вот только - не потому ли их притягивает этот пейзаж, что они вынуждены сидеть в классе? Играя на улице, они его не замечают.