- Какая жалость, что я не нашел вчера эту цепочку! - сказал я Аннемари во время большой перемены, когда она собственнолично принесла мне поесть.
- Я так глупо вела себя, - ответила она мне.
Ответила достаточно кротко. Но не без холодка.
Поев, я благодарю ее за обед. Встаю, проворно подхожу к двери, открываю. Ну, разумеется!
- Маргрете, - говорю я, - ты, кажется, хотела сварить кофе!
Разумеется, эта стерва стояла под дверью и подслушивала. Только что не влезла в замочную скважину. Теперь хоть, может, поостережется.
Аннемари достает из-под свитера письмо. Когда у девушки такая грудь, как у Аннемари, наверное, приятно быть таким вот письмом. К тому же если письмо - приятное.
- Ты не отправишь? - сказала она. - Я забыла вчера тебе его отдать.
- Быть по сему! - отвечаю я в качестве почтмейстера Песчаного острова. - Только почтовая связь сейчас прервана, фрекен Аннемари, вероятно, уже успела это заметить.
- Лед вот-вот тронется, - возразила она. - Но ты прочти его! Оно не запечатано.
- Не могу, да и не хочу.
- Ты должен его прочесть. Ты посмотрел, кому оно адресовано?
- Да, моя девочка.
- Я хочу, чтобы ты прочел его.
- А я его читать не желаю.
- Я не знаю, что я с собой сделаю, если ты не прочтешь! - Она приблизилась ко мне едва не вплотную, я чувствовал ее всю, и грудь, и колени. И то, как она дрожит. - Там могут быть орфографические ошибки! Еще чуть-чуть, и она бы сорвалась на крик.
Я прочел.
- Здесь нет орфографических ошибок.
- А не орфографических?
Она немного уже успокоилась. Или делала вид, что успокоилась. Но как эта девочка на меня смотрела! Голова откинута. Темные волосы разметаны. Да еще эти черные бахромчатые ресницы, словно бы слипшиеся от слез. Они такие всегда - Аннемари плачет редко. Вначале черная бархатистая опушка ее темно-серых глаз меня даже отталкивала, но это быстро прошло. Итак, Аннемари стояла и смотрела на меня в упор. Девушки, которые выглядят так вызывающе, заслуживают наказания.
Я перевел дух и сказал:
- Да, одна ошибка тут есть.
- Какая же? - Нет, она определенно заслуживала наказания.
- Само письмо ошибка. Хотя почему бы - раз-два - и не подвести черту под пяти- или шестилетней юношеской любовью. Раз-два - и отцу ребенка выдается расписочка. Раз-два - и прощай, Олуф.
- Ты не понимаешь, - сказала она.
- И не хочу понимать, хотя, наверное, и в состоянии. Но скажи, твоя милая расписочка - это всерьез?
- Да.
- В таком случае замечаний у меня больше нет. Письмо я отправлю. Но возможно, адресат уже выбыл и его не получит. Я думаю, Олуф Олуфсен не замедлит с приездом.