— Ты должен прекратить называть его так.
— Хорошо, но вряд ли я смогу называть его Прирученным Неотразимцем. Или смогу? — Том дразнит меня. — Изобэль сообщила мне, как мамаши между собой его называют. Я думал, что выпечка — это по его части.
— Так и есть, в этом все дело, — взволнованно говорю я.
— Почему они такие плоские? — спрашивает он, нажимая на один из коржей, который тут же опадает еще сильнее. — Очень похоже на тарелки для стрельбы. — И после паузы он продолжает: — Почему бы тебе не прикинуться, что это римские диски?
Я смотрю на него с благоговением.
— Какая замечательная идея! — Я чуть не плачу от облегчения. Подхожу и крепко обнимаю его.
— Этот халат просто ужасен! — Он заключает меня в объятия. Мы молча склоняемся друг к другу. — С тобой все в порядке? — спрашивает Том. — Ты кажешься какой-то расстроенной последнее время, даже с учетом твоих нормативов. Ты терзаешься из-за Эммы? Или Кэти? Или Изобэль?
— Со мной все хорошо. Я думаю о лете и поездке в Италию.
— Библиотека будет идти полным ходом к тому времени, и я возьму приличный перерыв. Мы сможем снова обрести друг друга. Нам нужно только продержаться следующий месяц. Я иду спать. Я не говорил тебе, что следующую неделю я опять проведу в Милане?
Он не говорил, но если быть честной, то я привыкла к его отсутствию. Проблема не в том, чтобы жить врозь, а в том, чтобы снова научиться быть вместе. Эта тенденция наметилась несколько месяцев назад, и теперь мне действительно было проще полагаться лишь на саму себя. Мне просто нужно было дождаться окончания учебного года. Летние каникулы маячили на горизонте, как суша после зыбкого обаяния морского плавания. Если мне удастся пережить школьный праздник, я спасена. Каникулы обозначат дистанцию между мной и Робертом Басом, а кроме того, потом он будет в разъездах, связанных с распространением своей книги.
В пять часов утра я тащу себя в кухню, готовясь к началу военных действий. Но, еще не успев спуститься, я чувствую, как едкий запах горелого тоста бьет мне в нос. К концу вчерашнего вечера недостаток сна и слишком большое количество выпитого спиртного привели к тому, что я заснула прямо в процессе творческих свершений, приговорив свой последний эксперимент, бисквитный торт «Виктория», к сомнительному будущему, которое не подразумевало Римскую империю.
Маленькими глотками я допиваю вино, оставшееся в бокале со вчерашнего вечера, чтобы успокоить нервы, в надежде, что меня не будут проверять на алкоголь по дороге в школу. Вокруг меня скорее поле битвы, чем домашняя идиллия. Все миски, задействованные во время ночных маневров, заполнены тестом, которое теперь безнадежно затвердело. На буфете осталась нейтральная полоса с неидентифицируемой спрессованной массой и парой пустых винных бутылок. Грязные кастрюли стоят в лужах глазури. Бисквит от «Магимикс» частично залит шоколадом. Я оцениваю ситуацию — хладнокровно и бесстрастно — и решаю, что тщательно вылепленные фигурки шоколадных сонь с веревочками вместо хвостов могут быть спасены. То же можно сказать и о передержанном шоколадном бисквите и трех дисках.