…Малинину уже было весело. Стрельба усилилась со всех сторон: их брали в «клещи». Поначалу застигнутые врасплох, боевики освоились – и разделились на две группы. Одни прижимали напарников ураганным огнём к земле, стараясь не дать поднять головы, другие подбирались ползком, подбадривая себя гортанными выкриками «Аллаху акбар!» Раэль тактично держалась позади – как образцовый полководец, она экономила силы для решающего сражения. Нанятые ею моджахеды из местных повстанцев – никчёмное мясо, призванное измотать противника любой ценой. Их жизни ничуть не волновали ангела – кто жалеет гарнир к стейку?
– Ля иль Аллаху иль Аллаху! – Человек с головой, замотанной клетчатым платком, выскочил наперерез Малинину – казак дал короткую очередь. Грудь боевика взорвало красным, полетели осколки костей. Он выронил автомат и ткнулся лицом в песчаник. Под шквальным огнём Калашников и Малинин отползли к руинам мавзолея с башней, огрызаясь редкими выстрелами. Втиснув в плечо приклад, Калашников оглянулся – и последняя надежда сразу же улетучилась. Увы. Сзади – только зубчатая стена. Прыгнуть с обрыва без чудесных последствий в виде перелома рук, ног и позвоночника не представляется возможным. Их загнали на самый край – выхода нет…
– Братец, – обратился Алексей к Малинину. – Похоже, наше дело плохо. Ты сам-то как предпочитаешь – сразу помереть или ещё немного помучиться?
– Лучше, конечно, помучиться, – сам того не зная, озвучил Малинин культовую фразу из «Белого солнца пустыни». – Но если честно, меня оба варианта не устраивают. Неужели нас тут по песчанику размажут?
Вместо ответа Калашников точным выстрелом в голову убрал гранатомётчика – тот рухнул в лужу крови меж двух трупов. Боевики перенесли огонь на мавзолей. В грохоте выстрелов и рикошете пуль напарникам пришлось кричать, чтобы расслышать друг друга. От башни отлетали цветные изразцы: свинец крошил их в мелкую пыль.
– Не хотелось бы, братец! – в промежутках между выстрелами орал Калашников. – Очень обидно – мы же, как никогда, близки к разгадке. Проблема в другом – нас даже в плен брать не собираются. Пристрелят, как собак, а девица-ангел испытает оргазм и полетит отчитываться боссу. Ума не приложу, что ты в ней нашёл? Это ж не женщина – машина для убийства. Любой психолог скажет: у тебя, Серега, извращённые вкусы.
Казак, присев на одно колено, отстреливался от атакующих.
– Я, вашбродь, с энтим не спорю, – плотоядно ухмыльнулся он, частя короткими очередями. – Бывало, у нас в станице парни гогочут – то я с косой девкой, то с рябой. И не знают, ослы: такие бабы в постеле ужасть какие горячие, прямо как бабушкин утюг. А ишшо, я вам так скажу: чем девка психованней, тем скорее на сеновале тебе жару задаст. Я бы этой ангельше крылья в трубочку скрутил, забыла б и думать про свой телекинез.