Долина, как ее глаза,
А как она скакать коза!
— Не знала, что вы любите стихи, капитан, — с улыбкой заметила Мэй.
— Да. — Фабио расправил плечи. — Ты представляешь правильно. У меня сердце поэта. Гениальные строки рождаться в глубине, я сам не знаю как. У меня нет любимая, — пояснил он, подмигнув девочке. — Что я говорил о глазах — слова не правдивые. Все отсюда. — Он постучал себя по лбу.
— Восхитительно! — сказала Беатрис.
Девочки обменялись многозначительными взглядами, а Фабио снова прокашлялся и начал новый стих. На этот раз он сравнивал бескрайнюю долину с бесконечной любовью к дядюшке Бонино, который играет на флейте.
Пессимист слушал-слушал и наконец задумчиво мяукнул. В этот миг он больше сожалел о том, что все понимает, чем о том, что не умеет говорить. Когда Фабио закончил, Мэй подумала, что теперь они, кажется, выяснили, что именно страшнее вечных пыток в царстве гулей и гоблинов.
К вечеру друзья встревожились не на шутку. Они шли целый день, а горы так и не стали ближе.
— А может, повернем назад? — неуверенно предложила Беатрис. Вокруг, куда ни глянь, тянулись холмы Мерзкого нагорья. — Еще не поздно вернуться в Призрачный город. По крайней мере, мы знаем, сколько до него идти.
Мэй оглядела пустынный пейзаж и задумалась. Она сунула руку в карман и сжала коричневый конверт. Вот бы Хозяйка подала ей какой-нибудь знак! Но конверт был пуст.
Друзья примолкли. Каждый шел, думая о чем-то своем. Горы узенькой полоской вытянулись вдали. А если посмотреть с точки зрения гор, это путники ползли к ним, точно букашки. Подумав об этом, Мэй приуныла.
— Однажды я устроила у себя в комнате Гавайские острова, — начала она, чтобы отвлечься от мрачных мыслей. — Сделала из надувного бассейна лагуну, а по стенам расклеила бумажные пальмы. Но бассейн порвался, и всю комнату затопило. Мама так ругалась!
Беатрис выслушала ее с понимающей улыбкой:
— А я однажды пошла на бал с фиолетовым бантом вместо розового, который шел к платью. Мама была ужасно недовольна.
Мэй засмеялась:
— Один раз я уснула с конфетой, она растаяла, прилипла к волосам, и маме пришлось ее выстригать.
Так у Мэй и появилась новая прическа — коротенькое каре. Раньше волосы девочки были блестящие и длинные, до самого пояса, как у настоящей лесной дикарки.
Они принялись вспоминать, за что их ругали мамы. Однажды Мэй смыла в унитаз свою зубную щетку, представляя, что это подводная лодка, — и старые трубы прорвало. А сколько раз ее выпускали гулять чистенькой и причесанной, а возвращалась она с полными карманами грязных кристаллов кварца. Мэй думала, что они такие же ценные, как бриллианты, и собиралась купить на них что-нибудь в Кабаньей Лощине. Для этих сокровищ миссис Берд сделала в комнате дочки специальную полку.