— Сказочно богатый материал, — прокомментировал Карстен. — Здесь собрано более полусотни оккультных опытов с научным анализом. Этого материала мне хватит на десять новых книг.
— Ты за деревьями не видишь леса, — заметил я. — Тут, у тебя под носом, творятся самые невероятные вещи. Зачем рыться в книгах, когда жизнь предоставляет тебе такой материал?
И я рассказал про историю с комодом. Карстен мгновенно воспламенился:
— А разве я вам не говорил? Ну, какие еще нужны доказательства, чтобы заставить нашего американца поверить своим собственным глазам? Подобные люди попросту не хотят видеть! Против глупости…
— Против госпожи Глупости бессмысленно бороться даже писателям, — прервал его Танкред и повалился на мягкую софу. — О Великий и Ужасный, о Сын Луны, друг и брат всех оборотней и мертвецов! Мы усталые путники, пришедшие искать защиты и справедливости под твоим кровом — дай же нам выпить.
Йерн подал бокалы и бутылку клубного портвейна.
— Расскажи нам про Пале, Карстен! — требовательно попросила Эбба.
— И про Лиззи! — присоединилась к ней Моника, пригубив бокал.
— Про Пале я знаю немногим больше, чем вы, — сказал Йерн. — Весьма загадочная личность. Насколько мне известно, он о себе ничего не рассказывает, за исключением того, что много лет прожил в Америке и вроде бы был там священником. Он не доверился даже собственной жене… А Лиззи я знаю довольно давно, около года. Грустная история… Родители умерли, когда ей было тринадцать лет. Сначала ее взяли к себе одни родственники, потом другие, потом третьи — странные люди! С одной стороны, общими усилиями они вырастили девочку, но с другой стороны — знаете эту манеру требовать благодарности за добро? Ей вечно давали понять, что каждое платьице, каждый кусок она получает из милости. Конечно, они небогаты, но эта душевная черствость меня поражает. В прошлом году я встретил ее в Лиллезунде у знакомых. Оказалось: она их племянница… Короче, Золушка наших дней.
— А мне показалось, она напоминает героинь Ибсена: создается впечатление, будто у нее какая-то тяжесть на душе… — заметил я. — Но выглядит, впрочем, очаровательно. Сколько ей лет, не знаешь?
— Двадцать один. Между прочим, она умница и очень интеллигентный человек. И давно нашла бы нормальную работу, если бы не ее родственнички…
— «Каждый гражданин, достигший восемнадцатилетнего возраста, имеет право самостоятельно принимать решение о начале трудовой деятельности», — не без удовольствия процитировал я. — «Норвежское право», параграф пятнадцатый, комментарий Рагнара Кнопа.
— Ну и что? Они ей все уши прожужжали про чувство долга перед родными, да про то, какие они все больные и немощные. Она по характеру мягкий, уступчивый человек, вот и жила как девочка на побегушках… И тут появляется Пале. Он ее увидел в продуктовой лавочке. Прошлой весной, в апреле. Поговорил с ней… и произвел на нее колоссальное впечатление. Она вообще очень впечатлительна. И чрезвычайно доверчива… И вот, он предлагает ей место — домоправительницы в его скромном холостом хозяйстве. И она соглашается… Конечно, это был шанс встать на собственные ноги. Он побеседовал с ее родственниками, уломал их кажется, они клюнули на деньги. Короче, он вырвал ее из этой семьи. Она переехала на Хайландет. И вот, не прошло и месяца, как они уже женаты… Как видно, американский напор и американские темпы не чужды даже теологам.