— Если это именно то, о чем я думаю, тогда с меня угощение, — ответил он. — Жди меня здесь.
Хелен смотрела вслед Мэтту, пока тот не исчез в темноте. Ей нравилось наблюдать за тем, как он двигается. Будучи достаточно крупным, он, тем не менее, имел довольно легкую походку. Когда он был рядом, становилось спокойнее на душе, исчезала напряженность. Мэтт очень многое мог дать женщине. И конкретно ей.
Хелен сделала очередной глоток кофе.
Вчера в это же самое время она точно так же пила кофе, завершая ужин с другим мужчиной, который тоже мог дать ей очень многое. Однако то, что он предлагал, лежало в сугубо профессиональной плоскости. А если конкретнее — один из ключевых постов в глобальном медийном конгломерате, офис в Нью-Йорке, власть, гламурную жизнь и денежное вознаграждение, какое ей вряд ли когда-либо еще предложат. Это была та ступень карьерной лестницы, к которой она и стремилась, не жалея своих сил.
Тогда почему она не сказала короткого словечка «да»?
Впрочем, слово «нет» она тоже не произнесла. Они сошлись на том, что несколько дней она все хорошо обдумает и на следующей неделе даст окончательный ответ. Они оба понимали, что этот ответ может быть только положительным, потому что подобное предложение слишком заманчиво, чтобы его отвергать, и если по какой-то невообразимой причине она все же откажется, другой такой возможности карьерного взлета уже не будет.
В тусклом свете, льющемся из открытых дверей конюшни, Хелен увидела возвращающегося Мэтта. Она приехала сюда, чтобы сообщить ему о том, что покидает Австралию, однако до сих пор так и не смогла заговорить на эту тему.
Мэтт меж тем приблизился к дому.
— Хелен, надень, пожалуйста, сапоги и пойдем со мной, — сказал он, даже не поднявшись на веранду.
Несколько озадаченная, она исполнила просьбу, и они уже вместе направились к конюшне.
— Что там случилось? — полюбопытствовала Хелен.
— Сейчас увидишь. Но только соблюдай предельную тишину. Ее нельзя беспокоить.
— Кого?
— Тсс!
Они проскользнули внутрь просторного деревянного сарая, который Мэтт использовал для хранения сена и прочего лошадиного фуража. Часть этого строения была отведена под стойла, и в одном из них беспокойно металась серая кобылица. Мэтт подвел Хелен к тюкам сена, уложенным в штабеля, и они, взобравшись на самый верх, устроились на уже расстеленном здесь коврике.
— Это Кэсси, — прошептал он ей в самое ухо. — И сегодня она должна ожеребиться.
Хелен едва удержалась от восторженного восклицания, вовремя вспомнив, что животное ни в коем случае нельзя тревожить.