— Позвольте мне представиться, сеньорита. Я Джейсон де Кордова.
Кровь отхлынула от лица Сары. Она была поражена до глубины души. Значит, этот человек и есть ее босс, именно он вел переписку с сестрами: человек, на которого она могла меньше всего подумать, оказался ее нанимателем!
Ледяной насмешливый голос ворвался в ее раздумья, и Сара удивленно поглядела вверх. Справа от нее в дверях появилась маленькая, но необычайно привлекательная фигурка, одетая в платье всех оттенков фиолетового, на крохотных ножках — сандалии на высоком каблуке, пальцы, запястья и шея унизаны бриллиантами, изумрудами и рубинами — целое состояние!
— Милая моя, — в голосе звенели льдинки иронии, — вижу, вы приняли моего мужа за рабочего. — Теперь от стыда и смущения Сару бросило в жар. — Это вполне понятно. Он одевается как батрак, потому что он и есть батрак, не так ли, querido?
Сара не осмеливалась поднять глаза на Джейсона. Никогда в жизни она не чувствовала себя настолько не в своей тарелке и даже представить себе не могла, что в одном-единственном предложении может быть заключено столько ненависти.
Женщина не сводила с нее глаз в ожидании реакции, и Сара лихорадочно искала ответа. Но что она могла сказать?
К ее величайшему облегчению, Джейсон все взял в свои руки, но обратился он не к жене:
— Ромул, проводи, пожалуйста, мисс Винтер в ее комнату. И скажи Констанции, пусть через полчаса проводит ее к сеньоре де Кордове. Сеньоре Серене де Кордове.
— Слушаю, сеньор.
Говорили они по-английски, и Сара поспешила вслед за слугой. Ее не представили этой женщине, но девушке и не хотелось этого, по крайней мере сейчас. Ее мутило, и ей требовалось время, чтобы переварить все увиденное и услышанное.
Стоило сеньоре де Кордове появиться, детей как ветром сдуло, и Сара не винила их в этом. По правде говоря, ей и самой ужасно хотелось проделать то же самое. Разве может нормальная женщина вот так обращаться со своим мужем? Да еще в присутствии совершенно постороннего человека? Это же бесчеловечно!
Ромул провел ее вверх по ступенькам и далее по левому коридору, увешанному портретами предков де Кордова, но Саре было не до них, ее слишком занимали собственные мысли.
После ухода Ромула Сара с одобрением осмотрела свою комнату, как небо и земля отличавшуюся от ее скромной монастырской кельи.
Внезапно ощущение жизни и свободы захватило Сару с головой, девушка глубоко вздохнула и обняла себя за плечи. С чем бы ни пришлось ей тут столкнуться, какие бы трудности ее ни ждали, она чувствовала, что правильно поступила, приехав сюда. Она вдруг поняла, что до сего самого момента даже не подозревала, что значит быть по-настоящему свободной: есть, когда захочешь, спать, когда захочешь, и поступать как тебе нравится. И хотя она приехала сюда работать, никто в этом доме не владел ее душой, как это было в монастыре, и она не чувствовала, что кому-то из присутствующих обязана, жизнью. Она сама зарабатывает себе на хлеб, и она получит независимость!