— Что он там несет? — спросила хозяйка.
— Рассказываю одну старую историю. Так, чисто мужской разговор.
— Можно зажечь елку? — попросила девочка.
— Елку, а не свечи? — попытался пошутить Терхо.
— Можно, если мать справится, — сказал супруг.
— Нет уж, увольте.
Хозяин зажег свечи. Хозяйка села и предложила спеть.
— Мы никогда не слушаем радио на рождество — весь этот вздор.
Затянули «Ужель настало лето посреди зимы...» и «Ангел небесный...»:
И ангел небесный промолвил вдруг:
Откуда смятенье, зачем испуг?
Народам земным несу я весть:
Великая радость в грядущем есть...
Хозяйка пела хорошо, хозяин не пел вовсе — просто сидел в кресле-качалке с мальчиком на коленях и качал его. Девочка стояла и слушала. «Пой, пой», — время от времени, в паузах, говорила ей мать, и так быстро, что это никак не мешало пению. Терхо пел хорошо, они пели дуэтом, и весь конец песни хозяйка не стесняясь смотрела ему в глаза. Он чувствовал, что стал ей совсем близок, но близок издалека. Он подумал об Эйле, и ему пришло в голову, что он не знает, умеет ли она петь. Эйла никогда не пела при нем. Но это у нее могло быть только от робости.
— А теперь Тертту может сыграть, — сказал хозяин, когда кончили петь.
— Но сейчас придет дед-мороз, — заупрямилась девочка.
— Принеси скрипку с пюпитром и сыграй «Ангела небесного».
Понурив голову, девочка ушла в маленькую комнату. Отец сунул мальчика на руки матери, вышел в прихожую и плотно прикрыл за собой дверь. С расстояния трех метров мальчик норовил дотянуться до свечей. Стеарин дробно капал на расстеленную под елкой бумагу. Девочка играла торопливо и нечисто и не доиграла до конца.
— Унеси все обратно, — сказала хозяйка. — Когда есть дети, и рождество в рождество. А без них — все не то.
В прихожей послышался топот, мужские голоса. Один голос был явно хозяина, другой незнакомый, ворчливый и сипловатый. Девочка вцепилась в мать, ее щеки залил румянец.
— Это Йорма придумал такую игру, он там один, — сказала хозяйка.
Девочка ничего не слышала и во все глаза смотрела на дверь. Пригнувшись, пританцовывая в большущих валенках, из нее вышел дед-мороз. Мальчик заплакал. Мать повернула его лицом к себе. Мальчик оглянулся, снова увидел деда-мороза, прижался лицом к груди матери и заревел. Немного спустя все повторилось. Девочка взялась раздавать подарки. Матери она принесла то, что предназначалось для нее и для мальчика, свой отнесла прямо в детскую, отцовский положила на стол. Один из свертков достался Терхо. Он вспыхнул, смущенно заерзал на месте, забормотал: «Ну что вы... Это уже ни к чему... Я никак не думал... Большое спасибо...» Праздник для него был испорчен. Из обертки был вырван продолговатый лоскут — вероятно, подарок предназначался для хозяина, а уж потом на нем написали его имя. .В свертке оказался одноцветный синий галстук.