— Уметь надо, — важно ответил Витька.
Он шёл по самой середине улицы, круто сбегающей к реке, и думал:
«Буду заниматься наукой. Решено. Львами. Возьму вот у Людмилы Антоновны разные книжки и всё узнаю. Можно ведь узнать о львах больше всех на свете?! Потом в Африку поеду. В командировку. А что? Ведь есть, наверное, учёные по львам. Львиные учёные. Профессор Пузырёв. Звучит!»
Портфель мотался в руке, непривычно тяжёлый.
«Чувствуется, что в дневнике пятёрка, портфель и тот тяжелее стал», — сам с собой пошутил Витька и остановился. Ему захотелось ещё раз полюбоваться так необычно заработанной пятёркой.
Он открыл портфель и увидел две половины кирпича.
— Что такое? — пробормотал Витька и тут же догадался: — Сёмка! Это Сёмка подложил. Вот негодяй! Ну, я ему покажу!
Если пройти через парк имени Воейкова, срезаешь большущий угол.
Витька пробежал по хрустким дорожкам, у бассейна с золотыми рыбками не удержался и, воровато оглянувшись, запустил в него камнем. Сторож за это надрал ему однажды уши, но, видно, слабо надрал — не помогло.
Витька перелезал через забор, когда совсем недалеко раздался протяжный жуткий рык.
Витька застыл на заборе. Ничего подобного он никогда не слышал… Вот! Вот ещё!
Низкий, глухой рёв переходил в утробный вой: «а-а-у».
«Леденящее душу рычание», — подумал Витька фразой из какой-то книжки. — Это, наверное, и есть «леденящее душу».
— Босяк ты, босяк, — раздался снизу спокойный старческий голос. — Ворота ведь — вот они, рядом. Нет, ему через забор, паршивцу, надо, штаны рвать.
Витька нетерпеливо отмахнулся рукой и шмякнулся на тротуар.
«Что это? Неужели лев? Откуда у нас в Зареченске львы? — думал он. — А может, мне кажется? Сторож-то ни капли не боится. Может, я с ума схожу? На львиной почве?»
Витька осторожно потрогал голову. Тёплая… Но тут звук повторился, и он, как подстёгнутый, понёсся вперед.
То, что он увидел на пустыре, рядом со своим домом, было так поразительно, что Витька невольно протёр глаза.
Там, где ещё сегодня утром рос будяк и мирно копошились куры, раскинулся странный шумный табор.
Разноцветные вагончики-фургоны стояли впритык друг к другу, образуя большую букву П; с десятка грузовиков весёлые люди в синих комбинезонах сбрасывали доски, верёвки, стальные тросы. Сгружали длинные скамейки, раскрашенные фанерные щиты.
К одному фургону были привязаны два унылых верблюда с вялыми, покосившимися горбами.
В стороне стояли три громадные клетки — две сдвинуты рядом, одна наверху. В клетках метались какие-то жёлтые стремительные звери.
— Львы, — выдохнул Витька, — это же львы! Посреди всей этой суматохи лежала гора брезента — серая морщинистая куча, будто на пустыре прилегло отдохнуть стадо слонов.