Ян помогал дрессировать морских львов. Он сказал Витьке, что до сих пор считает их самыми ласковыми и умными животными на свете.
— Я был чуть-чуть старше тебя, Витька, такой молодой! И эта — ни-ни, совсем не был, — добавил Ян и пощёлкал пальцем по маленькой лысинке на макушке.
А потом началась война. 23 июня 1941 года цирк разбомбили фашисты. Чтобы спасти зверей, Ян выпустил их из аквариума, вывел через парк к реке Свислочь, и морские львы поплыли, ныряя и фырча, по течению. Они не сразу поплыли. Они не хотели уплывать, и Ян, чуть не плача, уговаривал их, а они тыкались ему в ладони усатыми мордами и жалобно мычали. Город горел. Совсем рядом в парке стали рваться бомбы, и только тогда испуганные звери пустились в путь.
Потом немцы заняли Минск. Ян не успел эвакуироваться и ушёл в партизаны.
Ян не очень-то охотно рассказывал об этом времени, но из тех немногих скупых фраз, которые Витька вытянул из него, он понял: было тогда людям так тяжко, что и сказать нельзя.
Когда Ян рассказывал о том страшном лете, лицо у него становилось жёстким и гневным.
Витька глядел на него и думал, что, наверное, с таким вот лицом стреляют во врага.
Он десятки раз читал о партизанах, о разных диверсиях, взрывах, боях. Но одно дело, когда читаешь об этом, а совсем другое, когда рядом с тобой сидит живой, знакомый тебе человек, который видел всё это своими глазами. Сам пускал под откос фашистские поезда, сутками пробивался через болота, бурелом — уходил от карателей и овчарок-людоедов. Сидит, хмурится, улыбается, трёт широкой ладонью щетинистый подбородок, и ты будто сам видишь дремучие белорусские леса и радуешься удачам, и печалишься о погибших товарищах.
И вот в это тревожное окаянное время, уже под осень, когда по утрам стеклянно похрустывал ледок в лужах, Ян встретил одного из своих питомцев — морского льва, по кличке Черныш.
Конечно, это было невероятной случайностью, но чего только не бывает в жизни! Наверное, ещё и не такое.
Произошло это довольно далеко от Минска, в тяжкие для партизан времена.
Отряд, в котором сражался Ян, получил задание: любой ценой взорвать мост через реку Птичь.
Это был проклятый мост. Казалось, выполнить задание невозможно. Слишком хорошо понимали немцы, что случится, если мост взлетит на воздух, — все воинские эшелоны, питающие фронт, шли по этой железнодорожной линии. Не будет моста — замрёт движение, узловые станции запрудят боеприпасы, оружие, солдаты. Тут-то им и дадут жару советские бомбардировщики.
Поэтому берегли немцы мост как зеницу ока. Лес вокруг вырубили подчистую. Всё пространство заминировали, опутали колючей проволокой. Круглые сутки усиленные патрули с собаками и прожекторами ходили в дозоре.