Татары. История возникновения великого народа (Паркер) - страница 62

По-видимому, беглая императрица Суй и один из юных принцев попали в руки претендента на китайский престол, обосновавшегося на плато Ордос или близ него. В 621 году он потерпел поражение и пал от руки Ли Шиминя. Чулохан оказал беглецам радушный прием в своем ханстве и даровал высокий чин юному принцу.

Под его властью оказались все китайцы, перешедшие к тюркам, а резиденция принца находилась где-то недалеко от современного Гуйхуачэна. У принца было около 10 000 китайских подданных, свой штат придворных, и он продолжал вести счет времени по правлению монархов династии Суй. В помощь вышеупомянутому сыну Ли Юаня Чулохан направил 2000 человек. Этим сыном был прославленный Тайцзун, тогда известный лишь как принц династии Цинь, отец-император отправил его в поход против многочисленных претендентов на трон. Позднее и сам Чулохан прибыл в один из китайских городов на границе современных провинций Шаньси и Чжили. Здесь его ждал радушный прием, чем Чулохан и его люди не преминули воспользоваться – они стали хватать всех красивых женщин, которых видели на улицах города. Вскоре Чулохан скоропостижно скончался, и его китайской супруге удалось добиться, чтобы его брат Дуби принял титул Кат Иль-хана, поскольку сын якобы был «слишком слаб и уродлив». Надо полагать, что, обеспечивая избрание Дуби, она думала не о благе тюркского государства, а о своем благополучии, поскольку, не теряя времени, вышла замуж за нового правителя. Сын Шибира получил титул кагана Дуляня (Шибоби) – не следует путать его с дедом, носившим тот же титул. Китайский двор, как принято, выразил тюркам свои соболезнования. Первоначально Кат Иль-хан пытался заигрывать с одним из претендентов на китайский трон, но император своевременными и щедрыми дарами сумел отвлечь внимание хана от нежелательного союза. Посол, направленный к хану с этой деликатной миссией, сумел заодно добиться выдачи некоего китайского военачальника, который мог представлять угрозу для императора. При дворе Кат Иль– хана было много китайских перебежчиков, всегда готовых перейти на сторону владыки более могущественного и богатого. Польщенный тем, что они предпочли его китайскому императору, Кат Иль-хан держался высокомерно и даже вынашивал планы завоевания Китая. Поскольку император еще не очень уверенно чувствовал себя на троне и не желал провоцировать внешние конфликты, он по мере сил мирился с оскорбительным высокомерием Кат Иль-хана и старался поддерживать с ним хорошие отношения, заваливая его подарками. В ответ неблагодарный Кат Иль-хан во главе 10 000 всадников присоединился к одному из китайских мятежников, под командованием которого находилось шеститысячное войско, и совместными усилиями они совершили набег на Северную Шаньси. Армия, посланная против него, нанесла ему такое сокрушительное поражение, что Кат Иль-хан сам, по своей инициативе, запросил мира и отправил императору в подарок клей как символ «прочности нового союза». В 622 году, когда на владения тюрков обрушился голод, китайцы предприняли вероломную попытку захватить «Лошадиный город» в провинции Северная Шаньси. Как мы помним, близ подобного города шаньюй Гюньчень едва не попал в ловушку. Попытка провалилась, и неудивительно, что Кат Иль-хан, позабыв о клее, при помощи Дуляня на протяжении нескольких лет совершал жестокие набеги на границы Китая. Однажды принц из династии Цинь («Черный принц» китайской истории, который своей необычайной храбростью был обязан, видимо, четверти тюркской крови) с сотней всадников явился к тюркским границам и, упрекнув Кат Иль-хана за нарушение договора, вызвал его на поединок или решительное сражение. Кат Иль-хан лишь улыбнулся и не ответил на вызов принца, поскольку не вполне понимал, что за ним кроется. Тогда принц послал одного из своих воинов с аналогичным предложением к Дуляню, однако тот тоже промолчал. Вспомнив китайскую историю, принц решил пойти по пути предков и возбудить в Дуляне зависть. Дулянь поддался на провокацию, другие члены клана Кат Иль-хана тоже стали выказывать признаки нелояльности, и Кат Иль-хан вынужден был сделать шаг навстречу императору. Однако в течение последующих двух лет он совершал регулярные набеги на китайские территории и даже угрожал метрополии, которая находилась теперь в том же месте (в Сианьфу), что и во времена прежних шаньюев. Кат Иль-хан направил к императору посла, чтобы продемонстрировать свое могущество. По словам посла, Кат Иль-хан выступил в поход на империю с миллионной армией. Принц Цинь не потерял присутствия духа. Упрекнув посла в том, что его повелитель отплатил черной неблагодарностью за все милости, которыми китайские императоры одарили его и его отца Шибира, принц сказал: «Возможно, мне следует первым делом казнить тебя!» Эта угроза заставила дерзкого тюрка прикусить язык, и он охотно позволил принцу самому вести дальнейшие переговоры. Принц же с небольшой свитой снова отправился к тюркскому войску и обратился к Кат Иль-хану. При этом их разделяла лишь мелкая река Вэй (протекавшая близ столицы). Тюркские военачальники были так поражены, что спешились и поспешили выразить принцу свое почтение. Тем временем подоспела китайская армия. Кат Иль-хан, увидев внушительное войско и узнав о том, что его посол заключен под стражу, не на шутку встревожился. Несмотря на возражения своих приближенных, принц вышел вперед для переговоров с Кат Иль-ханом, обе армии взирали на происходящее. Принц сильно рисковал, но, будучи мастером блефа, он выиграл один день, и Кат Иль-хан запросил мира. Это произошло, видимо, в 626 году, когда принц стал императором, хотя согласно китайской традиции первым годом его правления считается 627-й – первый полный год. Император заявил: «Причина, по которой тюрки вступили со своим войском на берег реки Вэй, проста – они знают, с какими внутренними конфликтами столкнулась наша династия и то, что я недавно вступил на престол. Вопрос был лишь в том, кто возьмет верх после сегодняшних событий. То, что я не побоялся приблизиться к ним, окруженный немногочисленной свитой, застало тюрков врасплох, к тому же они далеко от своих владений. И если сражение состоится, мы должны победить. Если же наша хитрость удастся, положение наше неизмеримо упрочится». Памятуя, очевидно, о древнем соглашении с Хуханье, несколько дней спустя император отправился на мост в западной части города, где была заколота белая лошадь, а он сам и Кат Иль-хан поклялись в верности договору. Армия Кат Иль-хана отступила. Главному министру Тайцзуна, не постигшему до конца замыслы императора, тот объяснил: «В тюркской армии нет ни порядка, ни дисциплины: когда каган находился на одном берегу реки, а его военачальники выражали мне почтение на другом, я был уверен, что мы легко могли разбить тюркскую армию, мне стоило лишь отдать приказ. Однако первейшая забота монарха – мир, в случае столкновения с обеих сторон пролилось бы много крови. Кроме того, если бы мы одержали победу, они бы поспешили усовершенствовать свою армию, и последствия для нас могли бы быть куда серьезнее. Отложив оружие и осыпая их подарками, мы внушаем нашим врагам самонадеянность и тем самым ведем их к краху». Через несколько недель Кат Иль-хан прислал императору табуны лошадей и стада овец, однако император подарок не принял и вместо этого своим указом «велел» Кат Иль-хану вернуть похищенных им людей. Неизвестно, выполнил ли Кат Иль-хан этот приказ.