Если все это мне снилось, то я давно уже должен был проснуться. Но я не просыпался.
Я вскочил и бросился вон из кафетерия. На улице я успел застать финал инцидента. Несмотря на свой громадный рост и кажущуюся неповоротливость, Ерема оказался изворотлив и неуловим, как матерый волк. Охранники, заметно отставшие, не могли стрелять по причине большого скопления народа. Шлепая огромными ножищами прямо по лужам, Ерема легко оторвался от преследования и впрыгнул в открывшуюся дверцу приземистого спортивного автомобиля. Машина тут же рванула с места, понеслась по Дорогомиловской улице и, свернув за угол, исчезла в Городе. Я бросился в обратном направлении и попытался пройти на КПП, но там уже наглухо стояло оцепление. Впрочем, теперь уж и смотреть-то было собственно говоря не на что.
У меня было такое чувство, словно мне самому оттяпали уши. Да что уши! Откочерыжили всю голову и утащили под мышкой, как регбисты свой мяч.
Падал мельчайший снежок, над Городом по-прежнему висел прегустой туман.
Вдруг кто-то схватил меня за руку повыше локтя.
— Вы, кажется, забыли заплатить за кофе, уважаемый! — услышал я голос запыхавшегося официанта. — Один двойной, да с пенкой погуще! И еще лимонный ликер!
К нам подбежал еще один официант, постарше, товарищ первого. На подмогу, очевидно. Я тупо кивнул и двинулся обратно в кафетерий. По пути я вспомнил, что денег у меня нуль, а у доктора в долг я так и не успел взять. Я остановился, вытащил бумажник, в котором бережно хранил диплом, удостоверявший, что я являюсь почетным гражданином Москвы, извлек диплом и, развернув, молча сунул под нос официанту.
— Что?.. почетный гражданин… архитектор… Ну и что? — удивился тот. — Платить, значит, не надо?
Я снова кивнул.
— Ах, ты падла такая, — прошептал официант.
Он вырвал у меня из рук бумажник, а его товарищ схватил меня сзади за руки.
— Пусто, — пробормотал официант, покраснев почти до слез, как от обиды, — пусто! — повторил он, продемонстрировав раскрытый бумажник своему товарищу. Мне показалось, что он вот-вот двинет меня по физиономии.
— Ну-ка, покажи. — Официант, который постарше, отпустил меня и взял из рук молодого мой бумажник. — Прекрасный снимок, — сказал он, показывая пальцем на фотографию, на которой было изображено все Папино семейство с самим Папой во главе.
— Да, удачный, — кивнул я.
— Иди работать, сынок, — сказал старший официант младшему и, развернув за плечи, даже наподдал ему коленом. — Извините, — почтительно обратился он ко мне.
— Да нет, ничего, — пробормотал я.
— Мы все вроде как в шоке, — молвил он со вздохом. — Людям уши режут прямо почем зря.