Когда я погружался в мысли о Москве, то уже не знал наверняка, сплю я или бодрствую. Трудно было понять, возникала ли она в моем воображении, словно в ярком сне, или же представала в туманной реальности… О да, я уже соскучился по Москве так, как спустя много лет скучают по родине. Это любовь. Конечно, она мне приснилась. Как снилась каждую ночь. И невозможно было сказать, в каком воплощении она манила своей прекрасной тайной больше — во сне или наяву.
И вот быстро-быстро, в доли мгновения, облетев любимую Москву по всем ее частям, лучам, уровням и закоулочкам, я начал падать. Но не вниз, а вверх. Из мрака к свету…
Снова горел над кроватью ночник. Поздно ночью Наташа держала меня за руку и рассказывала о только что поступивших известиях. Во-первых, наш высочайший покровитель, дряхлый любитель архитектуры и прочих искусств, безволосый жрец и правитель государства, Его Высокопревосходительство изволил — таки после тяжелой и продолжительной болезни, но скоропостижно почить в Бозе. Действительно умер. А во-вторых, на Папу было совершено очередное покушение. Бомба взорвалась перед одним из въездов в Москву. Заряд, распределенный на три части, был заложен в туннеле у Дорогомиловской заставы. Три четверти туннеля обрушилось в мгновение ока, но бронированный лимузин Папы успел вылететь из туннеля в густом облаке пыли и пламени. Правда, задние колеса, бампер, фары — все выглядело так, словно автомобиль побывал в громадных стальных челюстях. Последние пятьдесят метров до ворот Москвы слегка контуженному Папе пришлось преодолевать пешочком. В Москве он был в полной безопасности. На Москве — то, слава Богу, все было совершенно спокойно.
Правду говорят: как встретишь Новый год, так и проведешь. Причем независимо оттого, подвержен ты этому суеверию или нет. Не сомневаюсь, что покушение на Папу было спровоцировано кончиной престарелого правителя. Кое кто, решив, вероятно, что власть пошатнулась, поспешил обнаружить свое нетерпение. И напрасно: все было предусмотрено и расписано.
Через три дня, как и полагается, со всеми протокольными почестями после массового шествия и отпевания, усопший правитель упокоился на Новодевичьем кладбище бок о бок со своими славными предшественниками. Государственный совет заседал уже на следующий день, и всенародные выборы были назначены на конец апреля. Многочисленные карманные кандидаты были впрыснуты в лоно политики скорее из соображений эстетических, нежели практических. Основным же кандидатом, как и договаривались, выдвинули лидера партийного большинства — нашего Федю Голенищева, любимого народом за простоту и юмор. Таким образом, система изолированных и уравновешенных сфер, внутри которой обосновался Папа, снова обретала центр.