– В банде человек пятьдесят, вооружены автоматическим оружием. Мы запустили беспилотник – в населенном пункте одним бабы. Да эти еще… И дети. Почти ни одного мужика не видели.
– Кубыть, они к себе домой и пришли?
– Не… Не местные эти. Видно.
– А что, казаки тогда где?
– Казаки… – передразнил коренастый, с седой неопрятной бородой сотник, он пересидел все это время в осаде, и за это же время весь поседел – сами еще не поняли, где? Бандитский край, бандит на бандите…
– Пьют?
– Нет, не видели.
– Странно, здесь спирта в домах полно. Могут напиться, потом заложников начать расстреливать под это дело – сказал сотник – а ночью пойдут на прорыв. Заложников возьмут, на них же навьючат то, что с собой будут брать, как заводных лошадей спользуют***. Остальных и порешить могут…
– Так уж и порешить – высказал сомнение один из мобилизованных, в звании старшего урядника
– А и порешат! – вызверился местный сотник – не знаешь, а гутаришь! Я тут не одну неделю кувыркаюсь, сюда ехал – волосы как ворона крыло были. Сейчас посмотри! Проедься по деревням, посмотри, что там творили!
– Смолкли зараз! Не время!
Казаки, раздухарившись – могли бы и за грудки друг друга – осадили назад.
– Надо окружить станицу. Не дать вырваться.
– Нас мало, фронт сформировать не сможем. Прорвутся, ночью тут темень хоть глаз выколи. Им только до леса добежать, там ищи – свищи. Подмоги не ждать до утра, к утру их уже не будет. Пойдут на прорыв, пойдут. Они все понимают…
– А техника у нас?
– А заложники?
– Может, сформировать сплошную линию заграждения к югу? Они на юг пойдут.
– С чего взял. Они куда угодно пойдут, им только до первого леска. Местные все поголовно – за них, спрячут.
– Тогда только штурм остается. Ночью. Пластуны есть?
– Ушли уже пластуны туда…
Польское село…
Казалось бы – обычное село обычные крестьяне. Да нет, не те, не обычные…
Польское приграничное село – место, где в одном котле – национализм, шовинизм, ненависть (особенно к евреям – жидам), презрение к закону, контрабандный спирт, разборки из-за него. Ненависть к русским, к казакам.
Адское варево получается.
При всем при том – поляки аккуратисты, почти как германцы. Все чистенько, улицы часто даже не заасфальтированы, а замощены брусчаткой. Аккуратные дома – их строят из кирпича, благо глина есть, а русская власть не берет податей с обжига кирпича и некоторых других ремесел, чтобы люди занимались делом, а не шастали через границу со спиртом и с оружием. Но поляков на все хватает – и на спирт и на кирпич.
Самое главное здание в селе – это не сельская ратуша, орган местного самоуправления, наподобие земств в России – а костел. Костел для поляков – больше чем костел, только через костел через единую молитву по субботам можно ощутить себя поляком, почувствовать принадлежность к польскому народу. В Польше в костел ходят не меньше шестидесяти процентов населения – все католики. Пойти в костел – значит, не только вознести молитву Господу, который для всех един – но и вознестись самому над тупым русским быдлом, исповедующим византийское лукавое православие. Только собака не ходит в костел по субботам.