— Смотри — он все еще спит! Сердце защитит тебя. Выхвати у него Руку из слоновой кости, и вся власть покинет его!
Конан что-то проворчал в знак неохотного согласия, и двинулся вперед с мечом в одной руке. Что-то в это было такое, что ему не нравилось. Слишком легко…
— О, господа! Я вас ожидал.
Манхассем Хан улыбнулся им с возвышения. Они застыли в изумлении. Его тон был мягким, но безумная ярость горела в его больных глазах. Он поднял скипетр власти; он сделал движение…
Огни кристалла жутко вспыхнули. И вдруг, внезапно, хромой ясновидец закричал. Его мускулы скрючились в судороге невыносимой агонии. Он упал на мраморные плиты, корчась от боли.
— КРОМ!
Принц Тхан схватился за рапиру, но движение магической Руки остановило его. Его глаза стали пустыми и мертвыми. Ледяной пот выступил на побледневшем лбу. Он испустил пронзительный крик и упал на колени, раздирая ногтями лоб, когда клыки ослепляющей боли вонзились в его мозг.
— А теперь ты, мой юный варвар!
Конан прыгнул. Он двигался как атакующая пантера, крепкое тело превратилось в стремительный вихрь. Он был на первой ступеньке возвышения раньше, чем Манхассем Хан успел шевельнуться. Его меч взметнулся вверх, закачался и выпал из ослабевших рук. Волна полярного холода лишила чувствительности тело. Холод исходил из туманного кристалла в когтях Руки. Конан, задыхаясь, глотнул воздух.
Горящие глаза Манхассем Хана впились в его глаза. Лицо-череп оскалилось в жутком подобии веселья.
— Воистину Сердце защищает — но лишь того, кто знает, как вызвать к жизни его мощь! — злорадно хихикнул сатрап, наблюдая, как Конан пытается вернуть силу могучим мускулам. Конан выпятил подбородок и дико, угрюмо боролся против волны холода и зловонной тьмы, которые источал вместе с темными лучами демонический кристалл, и которая понемногу затемняла его рассудок. Силы вытекали из его тела, как вино из порванного меха. Конан упал на колени, затем скатился к подножию возвышения. Он чувствовал, как его сознание сокращается до слабой одинокой точки света, затерянной в широком просторе ревущей тьмы. Последняя искра воли трепетала словно огонек свечи под напором шторма. Без надежды, но с яростной, неодолимой решимостью дикаря он продолжал бороться…