— Еще что-нибудь хочешь? — томно спросила Люся.
— Хочу, — басом ответил он и, придвинувшись к ней, положил одну руку на плечо, а другой стал расстегивать блузку.
Люся часто задышала… Тут все и произошло именно так, как ей представлялось и хотелось…
Потом Сирега пускал табачные кольца к потолку, рассказывал про свою жизнь, про драки на танцах, про тюрьму, про то, как их однажды освободили и он, получив вместе со свободой автомат, почувствовал новый вкус жизни.
Он гладил ее по животу, коленкам. Пропуская пушок сквозь пальцы, неожиданно крепко сжал в ладони ее грудь. Розовый сосок смешно затопорщился. Сирега чмокнул его и произнес:
— Всем хорошим во мне я обязан веселым женщинам, водке и войне.
Люся с томной улыбкой слушала его.
— Сержик, — она доверчиво прижалась к нему сисями, — ты должен выполнить одну мою маленькую просьбу. Обещаешь?
Конечно, он тут же пообещал. Хотя мог и не делать этого напропалую…
— Отвези меня в столицу. Я же теперь не смогу здесь жить. Уехать мне надо как можно скорей. Я боюсь, что она где-нибудь по пьянке проболтается… Понимаешь? Я представить себе не могу, что будет, если меня схватят…
Люся даже передернулась, вообразив, как ее приводят и бросают к ногам Кара-Огая.
— Отвезу, — сердито пробурчал Сирега. Да и с чего ему радоваться было? Такая «база» обламывалась! А женщина какая — мечта! Только, что называется, во вкус вошел… Пацаны узнали бы — умерли бы от зависти. Но делать нечего. Люсик права: сколько ей здесь прятаться? А стоит кому прознать — тут же всему городу будет известно. Какая шикарная новость: невестушка старого Огая, оказывается, не сгорела, превратившись в головешку, а, обдурив всех, клево проводит время с веселым парнем Сирегой, лучшим боевиком Кара-Огая. (Насчет лучшего он, конечно, преувеличивал, но молодости это простительно.)
Люсю он повез через день. Накануне она коротко остриглась и выкрасила волосы в жгучий черный цвет. Да, в последнее время она стала другой, и вот теперь ее портрет получил полное завершение: в зеркале на нее глядела жесткая, решительная и властная женщина, способная повелевать судьбой и мужчинами. Зойка ахнула, увидев ее, а Сирега, заробев, пробормотал: «Не слабо…»
Люся осчастливила подругу стодолларовой бумажкой, чмокнула в щеку, пообещала написать письмо, потом нацепила черные очки и стремглав выскочила во двор к машине. Лишь случайной старушке-соседке попалась она на глаза. Бабуля долго вспоминала, кого же напомнила ей промелькнувшая тенью странная брюнетка. А вспомнив, торопливо перекрестилась…
Люся же в это время, согнувшись на заднем сиденье под армейским одеялом, выезжала за пределы никчемного и ненужного ей города. Она тряслась от страха, потому что случайный досмотр машины сонным постовым с перекрестка мог вдребезги разбить ее лучезарное будущее, ее надежды, ее счастье, права на которое, как всем нам известно со школьных лет, никому не дано нас лишать. Когда Сирега притормаживал, Люсино сердце обрывалось и падало куда-то вниз, а ее избавитель приветственно махал знакомым боевикам на постах, и те отвечали ему безмолвным взмахом, лениво размышляя: «Куда это Сир погнал в такую рань?»