Пешие воины были от силы шагах в сорока от нас, так что мы повернулись и бросились к арке Ворот. Дейдра уже находилась по ту сторону.
Мы успели. Когда мы влетели в Ворота, нас со всех сторон окружили люди с обнаженными мечами, и пешие преследователи тут же повернули назад. Мы вложили клинки в ножны, и Рэндом сказал:
— Ну, вот и все.
От тех, кто только что готов был защищать нас, Рэндом немедленно получил приказ сдать оружие. Он только плечами пожал и отдал свой меч. Потом двое встали справа и слева от него, а третий — еще и позади, и мы двинулись дальше, вниз по Лестнице.
В этом водном царстве я утратил всякое ощущение времени. По-моему, шагали мы еще минут пятнадцать или полчаса. Потом прошли в золотые Ворота Ребмы и оказались в городе.
Все здесь было словно покрыто зеленоватой дымкой. Дома, какие-то чересчур хрупкие и тянущиеся ввысь, стояли изящными группками, создавая столь дивные цветовые сочетания, что мозг мой снова заработал, мучительно пытаясь вспомнить нечто очень знакомое. Но ничего вспомнить я так и не смог, лишь появилась знакомая головная боль, всегда сопровождавшая подобные усилия. Я, безусловно, когда-то уже ходил по этим улицам, сомнений нет; по крайней мере по улицам, очень похожим на эти.
Рэндом не сказал ни слова с тех пор, как был взят под стражу. Дейдра спросила лишь о нашей сестре Ллевелле. И ей сообщили, что Ллевелла находится в Ребме.
Я стал рассматривать наших спутников. У них были зеленые волосы, впрочем, иногда попадались черноволосые или с лиловыми волосами, но глаза у всех были одинаково зеленые; только у одного я заметил ореховые. Все были в штанах с высоким поясом и плащах; портупея надета прямо на голое тело; талии перетянуты украшенными перламутром ремнями, с которых свисали короткие мечи. У всех мужчин гладкая, почти лишенная растительности кожа. Никто из подводных жителей так со мной и не заговорил, хотя некоторые рассматривали меня с явным любопытством, не таясь, а иные бросали украдкой заинтересованные взгляды. Оружие оставили при мне.
Войдя в город, мы стали подниматься по какой-то широкой улице, освещенной такими же фонарями, как Лестница. Только здесь расстояние между фонарными столбами было меньше, а из странных восьмиугольных окон с разноцветными стеклами в оловянных рамах выглядывали люди и смотрели, как мы идем. Вокруг плавали ярко окрашенные, с белыми брюшками, рыбки. Когда мы повернули за угол, откуда-то вдруг налетело, подобно ветерку, холодное течение, но через несколько шагов нас снова объяли теплые воды.
Дворец находился в самом центре города, я узнал его сразу; точно так же моя рука сразу узнала знакомые очертания перчатки, что была сейчас заткнута за пояс. Это была точная копия нашего дворца в Амбере, только как бы окутанная зеленоватой дымкой и странно измененная зеркалами, помещенными в самых неожиданных местах и вделанными в стены как с наружной стороны, так и внутри. На троне в этом зеркальном зале, который мне тоже показался очень знакомым, сидела женщина; волосы у нее были зеленые, и в них посверкивали серебряные нити. Глаза женщины светились зеленоватым светом, словно круглые нефритовые луны, а размах бровей напоминал крылья оливковой чайки. Небольшой рот и подбородок, скулы высокие и довольно широкие, лицо овальное. Серебряный венец был опущен низко на лоб, на шее сверкало хрустальное ожерелье, в центральном подвеске которого был крупный сапфир. Ее прелестная грудь была обнажена. Женщина была одета лишь в длинные штаны из синей материи с высоким поясом, перетянутые в талии серебряным ремнем. В правой руке она держала коралловый скипетр, а на каждом пальце у нее было по перстню с голубым или синим камнем различных оттенков.