Сколько еще народов и государств посторонились – было уже не видно, так как наступила ночь. Жихарь не хотел передохнуть и голосом гнал телегу вперед и вперед.
Телега мчалась как бы по гребню горы, потому что справа и слева было звездное небо – и ничего больше. Луна предстала полная и огромная, и сразу стало видно, какая она там пустая, печальная, рябая и корявая.
И вдруг как будто снежный вихрь пронесся над головами. Собачий лай, улюлюканье, рев охотничьих рогов заглушили даже вой ветра.
Жихарь запрокинул голову и увидел прямо над собой огромное конское копыто, потом другое. Копыта опускались беззвучно, потому что в воздухе, топот не ходит, а земли они не касались. За первым конем показался другой, богатырь успел рассмотреть снизу подошвы сапог, втиснутых в стремена. Потом, обгоняя коней, понеслись в небе и ловчие псы – длинные и острорылые, как осетры, только с пушистыми хвостами.
Все это было словно выложено живой снежной крупой на синем шелке.
Задыхающийся песий лай перемежался громовыми ругательствами и почему–то женским смехом.
Великанская белая всадница слегка наклонилась в седле и взмахнула хлыстом.
Кончик хлыста, собранный из множества острых льдинок, резанул Жихаря по лицу. Он схватился за щеку и услышал, как под пальцами наливается рубец, а когда вновь поднял голову, увидел только хвост последнего небесного коня, а на коне сидел задом наперед безобразный карлик и показывал богатырю обидные вещи.
– Вперед! Быстрее! Шибче! – приказал Жихарь телеге. – Догнать! Перегнать!
Запороть!..
Повозка ходу прибавила, да так резко, что Жихаря опрокинуло назад и он едва не вылетел, но успел ухватиться за Принца, намертво вцепившегося в боковую жердь.
– Дикая Охота, сэр брат! – крикнул Принц и поперхнулся снегом. – Все живое должно уступать ей дорогу!
Богатырь разозлился:
– Дикая, говоришь? Ничего, я их живо приручу! За ними, я сказал! Вверх!
Тележные колеса, большие и малые, оторвались от земли. Яр–Тур и Лю Седьмой пытались увещевать Жихаря, но ветер сделался столь плотен, что человеческие слова в нем распадались на куски. Богатырь и сам не слышал и не понимал, что он там орет, кому, а главное – зачем.
Страшная тяжесть пригнула ко дну телеги всех троих, сплюснула лица, сдавила ребра. Впереди – уже не вверху, а просто впереди – снова показалась Дикая Охота, и давешний карлик, завидев погоню, испугался, развернулся в седле как положено и пришпорил своего скакуна. Карлик–то он был карлик, но не для людей, поскольку мог бы, пожалуй, наломать бока даже варкалапу.
Телега без труда обогнала карликова коня и полетела дальше, только подпрыгивала, наезжая на собачьи лапы. Собаки визжали, но продолжали, не оборачиваясь и вытянув вперед рыбьи морды, преследовать невидимую жертву.