«МОЛОДЫЕ ДЕВУШКИ НЕМЦАМ УЛЫБАЮТСЯ…»
Рано утром следующего дня, когда солнце осветило на аэродроме высокую вышку управления полетами, четверо приятелей высыпали во двор.
Стефан сливал воду на руки Яну Большому, Вацек — Яну Маленькому. Колодезную воду черпали из ведра сплюснутыми немецкими походными котелками.
— «Уланы, уланы, красивые ребята…» — напевал Ян Большой. — Надо, братцы, купить зубную пасту. Живем, как дикари…
— Однако некий бравый красавец улан, — заметил Ян Маленький, — на прошлой неделе отказался идти в баню.
— Не было смысла. Все равно на работе вывозишься.
— А что изменилось? — зевая, спросил Стефан. — Разве фюрер дал нам отпуск?
— Дурак! — заметил Вацек. — Компания девушек облагораживает даже уланов!
— Тихо! Во-первых, мальчики, мы обещали девочкам бал… Странное дело — все русские избегают нас, как прокаженных, а эти…
— И эти избегали раньше…
— Вот-вот! А теперь… Теперь вдруг они почему-то заинтересовались нами.
— А я ими, — сказал Ян Маленький.
— Надо постараться выяснить, чего они от нас хотят!
— Что же нам нужно для бала, капрал? — деловито спросил Вацек.
— Покажем широкую польскую натуру. Прежде всего оставим весь хлеб, а также ужин на вечер. Это вклад Геринга. Мы же сложимся и одолжим в роте денег до получки. Купим шнапсу и консервы в «кантине».
— Только ты, Янек, сначала хоть под душ сбегай! У меня есть три банки с краской и немного бензина — стащил в ангаре. Сменяем на яйца и сало.
— Я достаю утюг, иголку с ниткой и сапожную мазь, — сказал Стефан. — Форма одежды — парадная!
— А я наточу патефонные иголки! — сказал Вацек.
— Мы встретим их как королев! — объявил Ян Большой. — Только никому ни слова. Ведь нам запрещено общаться с русскими.
Вечером на столе, застеленном газетой «Фолькише беобахтер», приятели расставили яишню с салом в огромной сковороде, банки с паштетом и свининой, кирпичик хлеба в станиоле, две бутылки и фляжку со шнапсом. Вместо свечей, как в варшавском ресторане, поставили четыре вермахтовские походные коптилки. Складные ложки и вилки были тоже немецкие.