— Ну так чё, Охотник? Может, договоримся?
Не удостоив палача ответом, я разогнул колени, побил ребрами ладоней по бедрам, слегка затекшим от позы отдыхающего кочевника, и, подойдя к девчонке, присел рядом с ней.
— Слышь, волчонок, поговорить надо, — тихо сказал я.
— Чего тебе? — после небольшой паузы раздалось из-под капюшона.
Голос девушки был отрешенным, но она не плакала и воспринимала то, что происходит вокруг нее. Это лучше чем истерика или ступор. Намного лучше. Значит, может получиться то, что я задумал.
— Помощь твоя нужна.
Она откинула тяжелую прядь, закрывавшую лицо, и посмотрела на меня…
«В этих глазах отразилась вселенная — и утонула в них…»
Когда-то давно я слышал эту песню — и благополучно забыл, ибо не романтик по определению. А сейчас вспомнилось, причем только эти строки. Если в глазах Лады была холодная красота Снежной королевы, то, глядя в зеленые омуты этого волчонка, можно было просто задохнуться, словно и вправду нырнул — и погиб быстро и безболезненно, потому как барахтаться и сопротивляться нет ни сил, ни желания…
— Помощь? — Она невесело усмехнулась. — Я не монашка, грехи перед смертью отпускать не умею.
— Так я не за этим, — сказал я. — С грехами мы с тобой потом разберемся, если повезет. Вопрос следующий — ты рану зализать сможешь?
— Че-го тебе зализать???
— Подожди, не кипятись, я серьезно, — сказал я. После чего снял с себя куртку, свернул и бросил ее в угол, где немного почище было. Потом поразмыслил немного, подошел к толстяку, у которого рукав его пиджака болтался на соплях, и одним рывком оторвал кусок материи. Ему-то деловой прикид уже не понадобится, а вот мне сильно помочь может. Жиртрест лишь вздрогнул всем телом и умоляюще посмотрел на меня.
— Извини, так надо, — хмуро сказал я, тщательно заматывая правое запястье так, чтобы материя полностью прикрыла браслет. После чего вернулся к девушке.
— Если у человека рука отрублена, сможешь быстро помочь? — спросил я, глядя ей прямо в глаза. — Это очень важно, иначе нам всем кранты. Не растеряешься от кровищи и от увиденного?
Она неуверенно пожала плечами:
— Нууу… не знаю. Машка, подруга, которая меня… ну, с которой мы друг дружку куснули, говорила, что смогу. И что в волчицу перекидываться можно будет. Но я пока не пробовала…
— С волчицей подождем пока, — оборвал я ее, снимая поясной ремень и перетягивая им бицепс левой руки, — время дорого. В общем, будь готова.
— К чему?
Но я уже был не здесь. Я закрыл глаза и представил, как ногти на моей левой руке удлиняются и твердеют, превращаясь в твердые кривые кинжалы. При этом я всеми силами мысленно удерживал меч, уже очень ощутимо вибрировавший в предплечье, словно возмущаясь — какие когти, когда есть я?…