– Ну так влюби меня в кого-нибудь.
– Или завести собаку. Психологи говорят…
Я попрощался и положил трубку. В сущности, можно было, конечно, сходить с ней на доброго Гришковца. Минут через десять я позвонил Анне. Она была в тренажерном зале, в котором звучала музыка в стиле Тайбо.
– Влюби меня в кого-нибудь, – сказал я ей.
– Что?
Я повторил.
– Да я бы рада, – весело сказала Анна, наматывая метры по беговому тренажеру. – Но ты же знаешь, Саш, как обстоят дела: моим подругам ты не подходишь, они не подходят тебе. Для моих подруг надо наплодить самцов из журнала «Men’s health». А для мужчин вроде тебя – клонировать героинь из старых советских фильмов.
– Это большеглазых, с покатыми плечиками, с крепкими руками и в юбках колоколом? – заинтересовался я.
– Ага, комсомолочек. Чтобы мозги пропесочивали. А лучше задницу, где они у тебя находятся. Кстати, запишись в тренажерку, тебе надо мышцы развивать, чтобы меньше хандры было. Это недорого.
– Я в Египет еду, Анка. Хочу пирамиды посмотреть. Ни разу не видел, представляешь?
– Там море красивое, только арабы липнут… – учащенно дыша, сказала Анна. – Знаешь, мне Сережа звонил.
– Из Греции?
– Нет, с Кипра. Он переехал на Кипр, нашел неплохую работу в ресторанном бизнесе. Зовет к себе.
– Ты поедешь? А как же нынешний ухажер?
– Какой?
– Ну, тот, что цветы на работу присылал с запиской. У него, ты говорила, джип «БМВ».
– Ну его! – весело дышала Анна. – Все что мне нужно, это любовь. И тебе тоже.
– Точно?
– Точно, – сказала она.
– Почему же тогда мы не вместе?
– Ладно, давай, – засмеялась Анна, сильнее разгоняясь по тренажеру. – Езжай в свой Епипет, смотри пирамидки. – Телефон отключился.
Может, кто-то слышал когда-нибудь песенку Led Zeppelin «When The Levee Breaks»? Насмешливая баллада о силящейся вырваться из глубокой консервной банки вязкой жизненной силе. В течение всей песни эта сила почти вырывается, проламывает жесть, даже взмывает ввысь – но всякий раз под мрачные жестяные звуки, напоминающие дрожь заевшей пластинки, как подкошенная, плюхается на дно банки. Так и у меня, господа. И у большинства пессимистичных синглов – тоже.
А самое странное знаете что? (Или страшное – всего одну букву в слове заменить.) Слишком много мертвецов стало попадаться мне навстречу во время моих шатаний по жизни. Некоторые, кажется, даже не знают, что они мертвы. А многие, даже узнав об этом, не унывают и бодро хвастаются: ну и что, что мы трупы, а? Каждый имеет право быть тем, кто он есть, в этом наша индивидуальность – вот так они говорят.
Заратустра в свое время говорил совсем не так.