Мы вышли на дорогу и скоро вернулись в город. Когда мы подошли к гостинице, еще не было двенадцати. Мы с Лонгом постарались принять беззаботный вид и, войдя в отель, сказали коридорному, что это был прекрасный вечер для прогулки. Прежде чем закрыть дверь, служащий осмотрел пляж, простиравшийся впереди, и спросил:
— Вы никого не встретили там, сэр?
— Нет, ни души, — ответил я и помню, что при этих словах Пакстон как-то странно взглянул на меня.
— Мне просто показалось, что какой-то человек свернул с дороги на станцию и последовал за вами, господа, — объяснил коридорный. — Но вас было трое, и я подумал, что с вами ничего дурного не случится.
Я не знал, что сказать на это; Лонг просто пожелал слуге спокойной ночи, и мы поднялись наверх, пообещав ему выключить везде свет и немедленно лечь спать.
Оказавшись у себя в номере, мы постарались, насколько могли, поднять Пакстону настроение.
— Корона в безопасности, на своем месте, — говорили мы, — конечно, лучше бы вы ее не трогали, — (он горестно согласился с этим), — но вы ведь не причинили ей никакого вреда, и мы никогда не расскажем никому об этом, чтобы другой безумец не вздумал снова откопать ее. Как вы сейчас, лучше себя чувствуете?
— Должен признаться, — заметил я, — что по дороге к кургану я уже готов был согласиться с вами, что нас… что за нами кто-то следит, но когда мы шли обратно, ничего такого не было, верно?
Но это не утешало несчастного.
— Вам не о чем беспокоиться, — отвечал он, — но я проклят. Я должен буду заплатить за это ужасное святотатство. Я знаю, что вы ответите. Церковь может мне помочь. Да, душа моя, возможно, и спасется, но тело погибнет. Это правда, я чувствую, что он ждет меня снаружи. И все же… — Пакстон смолк, затем принялся благодарить нас, но мы постарались прервать его излияния.
Естественно, мы настаивали, чтобы назавтра он пришел к нам, и сказали, что с удовольствием прогуляемся с ним. Или, может быть, он играет в гольф? Да, он играл в гольф, но сказал, что назавтра ему будет, скорее всего, не до этого. Тогда мы посоветовали ему поспать подольше и посидеть у нас утром, пока мы будем играть, а потом всем вместе пойти на прогулку. Пакстон вел себя очень тихо и покорно, готов был делать то, что мы считали нужным, но явно считал, что надвигающееся несчастье нельзя ни предотвратить, ни смягчить. Вы спросите, почему мы не настояли на том, чтобы проводить несчастного домой и оставить в безопасности под присмотром родственников? Дело в том, что у него никого не было. Он жил в городе, но недавно решил некоторое время провести в Швеции, отказался от квартиры, отправил свое имущество морем, а сам коротал время до отъезда, который должен был состояться через две-три недели. Во всяком случае, мы решили, что теперь остается лечь спать и завтра посмотреть, как будут обстоять дела.