— Что вам угодно дальше, милорд? — спросила Оливия, как спрашивала множество раз бесчисленных своих любовников.
Почему же сейчас этот вопрос прозвучал так многозначительно? Возможно, потому что на сей раз, Оливия понятия не имела, каким будет ответ.
— Мне угодно побеседовать, мисс Рейнз, если и вам это доставит удовольствие.
Потрясенная, Оливия на мгновение лишилась дара речи.
— Побеседовать?
Эрит тихо рассмеялся. У него был приятный смех, низкий и звучный. Оливию словно окутало теплое облако.
— Ну да, как беседуют цивилизованные люди.
Оливия беспокойно нахмурилась. Позволить графу проникнуть в ее мысли и чувства было куда опаснее, чем отдать ему на откуп свое тело. Она бросила на Эрита настороженный взгляд и вдруг ощутила, как в душе пробуждается давно забытое чувство — жгучее любопытство, которое она с самого детства привыкла безжалостно подавлять.
Она набрала в грудь побольше воздуха.
— Когда я расспрашивала Перри о вас, он сказал, что вы много путешествовали.
Она с трудом узнала свой голос. Казалось, это говорит девочка, которой она была когда-то. Давным-давно, до того как жизнь швырнула ее в самую гущу волчьей стаи.
— Я дипломат и путешествую по долгу службы. — Эрит говорил уклончиво, но в серых глазах его плясали насмешливые искры.
Пожалуй, не будет особого вреда, если граф узнает, как ей страстно хочется постранствовать по свету, почувствовать свободу, дарованную лишь немногим женщинам. В Лондоне Оливия пользовалась свободой, но только в пределах дозволенного. А свобода, ограниченная барьерами, уже не свобода, хоть прославленная куртизанка и похвалялась своей независимостью.
— Как много вам, должно быть, довелось увидеть. — Оливия наклонилась вперед и протянула руку, словно желала коснуться ладони Эрита. Внезапно осознав смысл этого жеста, она отдернула руку и спрятала на коленях. Пальцы ее дрожали.
— Где вам больше всего хотелось бы побывать?
— Везде.
Эрит снова рассмеялся. Оливия поймала себя на мысли, что ей нравится его смех, и насторожилась.
— О чем же мне вам рассказать?
Оливия подумала о чудесной стране, куда стремилась ее душа.
— Об Италии.
Эрит откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. — Хорошо, пусть будет Италия.
Вечером следующего дня Оливия сидела за фортепиано, рассеянно играя сонату. Час был поздний, близилась полночь; мысли Оливии занимала не музыка, а мужчина, ставший ее любовником, и странное пари, заключенное накануне.
И еще более необычная первая ночь, проведенная вместе с новым покровителем.
Взяв неверную ноту, куртизанка принялась играть аллегро сначала. Пальцы сами собой находили нужные клавиши; отдавшись течению музыки, Оливия почувствовала, как напряжение понемногу отпускает ее. Все последние бурные годы музыка и книги служили ей утешением. Она вспомнила странный, почти дружеский разговор с лордом Эритом у Перри в библиотеке. Ей показалось тогда, что граф ее понимает.