– Дочери скоро десять. Отказывается со мной встречаться. Когда звоню, бросает трубку. Маленькая злючка.
– Может, она догадывается, из-за чего ее мать ушла от тебя?
Задал вопрос, а самого опять унесло во внутренний космос. Этот последний вечер в квартире Маргариты. Она надела узкую юбку, белый облегающий пуловер из мягкой шерсти. Включила музыку, поднесла к губам бокал с красным вином. Грэм метался взад-вперед по комнате, пытаясь убедить ее, а прежде всего себя, что ему совершенно необходимо уехать, потому что в одном месте требуется его подпись, в другом – его присутствие, в третьем... Она сидела на диване, поджав ноги, потягивала Chateau d’Agassac урожая 1996 года и молча слушала его, прекрасная, как дамы с полотен Гейнсборо. Ни одного упрека не сорвалось с ее губ, ни одной слезы не скатилось по гладкой щеке.
Ах, позер! Даже сейчас ты не в силах признать, что был и остаешься паразитом, вампиром, питающимся теми женщинами, что были готовы вверить тебе свою судьбу. Ты нуждаешься в них, ты черпаешь из их источника, а потом – когда подходит твоя очередь давать – оставляешь опустошенными. И ищешь других. Других доноров, готовых жертвовать собой ради твоей загадочности, твоего таланта... э-э-э, опять тебя понесло.
И тут в его рефлексирующем сознании, подобно молнии (штамп, но вполне подходящий), сверкнуло: вот оно! Момент истины. Озарение.
Необходимо вернуться к ней. К ней – к Маргарите. Как вернулся ты к Герману, хоть это и было нелегко. Как вернулся к Олегу. Бежать бесполезно. Бегство не есть спасение. Можно бежать в Южную Африку, на Луну, куда угодно. Но! До тех пор, пока узел не будет развязан, свободы тебе не видать. Странствие, испытание, возвращение и примирение – вот путь, с которого невозможно уклониться ни вправо, ни влево.
Должно быть, что-то изменилось в его лице. Сидящий напротив Олег подался вперед.
– Я ничего не могу с собой поделать. С тех самых пор как мы расстались, я целыми днями думаю только о тебе. – Однако это было продолжение монолога, начало которого Грэм банально прохлопал. – О тебе, сукин ты сын.
– Не обязательно так стараться. Мы же не в голливудском фильме.
Теперь ему уже не приходилось изображать равнодушие. Он действительно ничего не чувствовал. Решение прийти и взглянуть в глаза старому пугалу... гм... он имел в виду не Олега, а те деструктивные силы, которые тот некоторым образом олицетворял... так вот: решение было правильным, но на этом точка. Теперь следовало встать и уйти.
– Погоди. Мы еще увидимся?
Грэм посмотрел ему в глаза.
– А в этом есть необходимость?