— Мы с женой едем в Лондон.
Он явно испытал облегчение оттого, что, как ему показалось, Айден сменил тему.
— В Лондон? Хотите попасть к закрытию сезона?
— Нет, сезон нас не интересует. Я решил занять более активную позицию в политике. Я собираюсь бороться с «очистками», полковник. Я добьюсь их упразднения.
Его сообщение явно застигло полковника Уизерспуна врасплох. Он покачал головой с примирительной улыбкой.
— Я тоже не сторонник таких методов. Мои люди — воины. Нам доставляет мало удовольствия выгонять людей из домов. Но в то же время, как вы сами знаете, феодализм в Шотландии довольно крепок. Чтобы искоренить «очистки», вам самому придется отказаться от некоторых своих землевладельческих прав, милорд. Вы готовы пойти на такое?
— Я ненавижу «очистки», полковник Уизерспун, и поэтому изначально отказался пользоваться своими правами на таких условиях.
— Да, милорд. Но, к сожалению, мир состоит из людей, которые считают иначе. Взять хотя бы ваших соседей — подобных взглядов они не разделяют. Пожалуйста, не поймите меня неправильно. Я сын вдовы из благородной, но бедной семьи. Я знаю, каково это — зависеть от прихотей сильных мира сего. Поэтому я желаю вам удачи в вашем нелегком деле.
— Но вы не верите в успех моего предприятия?
Улыбка полковника Уизерспуна потускнела.
— Нет, милорд. Но буду очень надеяться, что вам это все же удастся.
На этом он изящно откланялся и удалился.
Айден подождал, пока солдаты выйдут за ворота Кельвина, и только тогда отправился в крыло для слуг. Там Дикон и Робби занимали одну комнату на двоих, вдвоем отходя от травм, каждый на своей кровати.
Прошлой ночью он отправил Хью за Робби. Вдова в Либстере обработала его раны, и теперь он шел на поправку.
В коридоре перед комнатой братьев Ганн нерешительно топталась на месте Энн.
— Что случилось? — спросил у нее Айден.
— Может, у Дикона и трудный характер, но по сравнению с братом он просто паинька, — призналась она.
Айден рассмеялся.
— Революционерам это свойственно.
— Но он же несет несусветную чушь, — пожаловалась Энн. — Он собирается отправиться в Лондон и отрубить королю голову. Кора даже специально выпроводила Мэри, потому что он своими дикими разговорами пугал ребенка.
Он вздохнул.
— Я положу этому конец.
Ее пальцы сплелись с его пальцами.
— Ты собираешься предложить ему то, о чем мы говорили прошлой ночью?
— Да. — Он поднес ее руку к своим губам и легонько поцеловал. — Все будет хорошо, Энн. Не теряй надежду.
Она прижалась к нему, и какое-то время он наслаждался теплом ее тела, запахом волос. На ней было синее платье, как в тот день, когда он заставил ее чистить конюшни. С тех пор оно стало его любимым, потому что каждый раз, видя его на ней, он тихонько посмеивался, вспоминая ее вспышку гнева. Вдвоем они вошли в импровизированную больничную палату.