Дикон был прав. Альпина знала, что делает. Эта невинная юная дебютантка представляла для Айдена большую угрозу, чем все английское войско.
— Я не готов к браку, — прямо сказал он.
Она часто заморгала.
— Но вы должны. Должны, понимаете? Это ваша обязанность. Долг перед родом.
Айден нахмурился.
— Какая же вы холодная! А я-то думал, что женщины являются лишь источником удовольствия.
Она растерянно помотала головой.
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— О любви, Энн. — Он умышленно произнес ее имя. Хотел попробовать, каково оно на вкус. И оно пришлось ему по вкусу. Даже слишком. — Вам же наверняка приходилось слышать о любви, не так ли? Пение птиц, плач ангелов, стенания поэтов…
— Я представляю, что такое любовь, — едко сообщила она ему. — Просто я никогда прежде не слышала, чтобы о ней говорил мужчина.
— Что ж, здесь, в горах, все мы в душе поэты. — Он сделал паузу, прежде чем добавить: — И любовники.
Она поняла его правильно. Лицо ее пылало, оно стало ярко-красным, но она не отступила.
— Повторяю, я дала согласие на брак со всеми вытекающими из этого последствиями.
— Да-да, я уже понял — вы поступите так, как велит вам долг. Но мне не нужна покорная жена, особенно в постели. Я весьма страстный мужчина, — сказал он почти жестоко. — У меня полно любовниц, которые прекрасно справляются со своими обязанностями.
Это подействовало на нее как ушат холодной воды. Она лихорадочно подбирала слова и, наконец, выпалила:
— Вы можете их оставить. Я понимаю, мужчинам нужны подобные развлечения.
— Развлечения?
Он не представлял, как Бонни Моват, или Кэтлин Кит, или ряд других счастливых в браке женщин из его клана сказали бы своим мужьям, что те могут продолжать «развлекаться». Зато он живо мог представить, как любая из них гоняется за своим благоверным с ножом.
Ее готовность довольствоваться таким жалким подобием брака разозлила его. Причем безосновательно. Но он был рад этой внезапной злости как барьеру, отделяющему его от воспоминаний, которые она пробуждала в нем.
Дикон и Хью уже привели лошадей и теперь на вершине холма были заняты тем, что готовили тушу кошки и тело кучера к переправке в Кельвин.
Айден спрыгнул на землю.
— Пора отправляться в путь. Пойдемте, Энн.
Он протянул руки, чтобы помочь ей слезть. Но она не шелохнулась.
— Вы сердитесь.
Не было на свете женщины упрямее, чем эта хрупкая англичанка.
— Когда я все-таки решу жениться — гордо объявил он, — то обойдусь без «развлечений», как вы деликатно это сформулировали.
— Потому что женитесь по любви?
Она удивленно приподняла брови.
— Да, — твердо ответил он, хотя на самом деле никогда прежде об этом не задумывался. Ну и черт с ним. Может, она и смогла моментально его очаровать, но с такой же легкостью могла и вывести из себя. — А теперь, надеюсь, вы готовы идти, ваше высочество, или вы желаете остаться здесь на ночь? Но учтите, я не ручаюсь, что где-то поблизости не бродит еще одна дикая кошка.