– Из новичков, – повторил босс задумчиво. – Ладно, Кекс, ступай… Вообще ступай, отсыпайся. Потом вызову.
Кекс выпрямился, с готовностью кивнул и быстро направился к выходу. Спать ему хотелось все сильнее и сильнее, глаза начинали опасно слипаться.
Хома перехватил его за дверью кабинета и сопроводил до бара.
– Будь здоров, бродяга, – бросил он Кексу в спину почти дружелюбно.
Кекс, не оборачиваясь, помахал рукой, на миг запнулся у барной стойки, но тут, же скомандовал себе: «Нет, спать! Спа-а-ать!»
И промаршировал в сторону кубрика, невольно покосившись на столик у самого входа, где по-прежнему сидели Циркуль и тип, о котором спрашивал Покатилов.
Кубрик встретил Кекса могучим храпом – отмычки времени зря не теряли. Кое-как сковырнув с ног ботинки и не утруждаясь раздеванием, сталкер рухнул на железную армейскую койку и тотчас отрубился.
Отпустила Зона…
Трасса была усталая и заброшенная. Асфальт потрескался; во многих местах его взломала настырная зелень, подогретая чернобыльской радиацией, но все равно она выглядела трассой, а не целиной, и по ней все еще можно было ездить. Правда, лучше на внедорожниках.
Чуть в стороне от остатков дорожного полотна расположилась коническая беседка, некогда ухоженная, а ныне такая же усталая и заброшенная, как и трасса. Невозможно было понять, в какой цвет беседка была окрашена прежде; кроме того, шпиль на конической крыше целился навершием уже не точно в зенит, а заметно южнее. Однако сдаваться и падать она вовсе не собиралась.
Примерно напротив беседки к обочине приткнулись два джипа. Они стояли не рядом – на некотором расстоянии, и, похоже, приехали они с разных сторон трассы. У каждого из джипов мялись крепкие ребята, изредка ревниво поглядывая на коллег, явившихся с другой стороны.
В беседке на относительно целой скамеечке сидели двое. Между ними была постелена газета, на которой стояла бутылка дорогой водки, пакет сока, два старорежимных граненых стакана и фарфоровая тарелка с закуской – ломтиками буженины, резаными свежими помидорчиками и маринованным чесноком.
Один из сидящих – Покатилов – протянул руку к бутылке, сграбастал ее здоровенной ладонью, до половины наполнил стаканы и вернул на газету.
Чокнулись, выпили, закусили.
– Сколько у тебя было сбоев? – мрачно спросил второй некоторое время спустя.
– За последний месяц – четыре, – отозвался Покатилов. – А дольше месяца я записи не храню, места не хватает.
– У меня пять.
Покатилов сжевал пол-ломтика буженины и подытожил:
– Итого у меня четыре сбоя и одна пропажа. У тебя – пять сбоев и две пропажи. Многовато за один паршивый месяц.