– Ладно, исторический материалист, – Наташа прижалась к Сергею. – Хотя бы Колю окрестить ты позволишь?
– Да разве я когда-нибудь был против? Хоть сегодня. Как ты напоминаешь мне мою маму, Наталочка! Она тоже позаботилась о том, чтобы окрестить меня и Олесю, и я точно знаю, что каждое воскресенье она ставит за нас свечки.
– Не понимаю, почему ты смеешься.
– Ну вот, опять расстроилась. Слушай, я же вижу, что тебе очень хочется позвать в крестные матери Алену.
– Да, она ведь и Анечку у меня крестила...
– Вот и позови. А если нельзя Женьку... попросим хоть Славку.
Славы не было в городе, он должен был вернуться только осенью. Наташа не кривила душой, говоря с Сергеем о том, что ей хочется поскорее окрестить ребенка, но с этим можно было подождать до приезда Славы, а вот предстоявшая операция была делом, не требующим отлагательств.
Начались затяжные дожди, и Анна Александровна с малышами вернулась в город. Анечка соскучилась по маме настолько, что даже начала проявлять некоторую ревность к брату. Сергей уже лежал в клинике, и девочка расстроилась, не найдя дома папу.
– Он опять уехал, да? – приставала она к Наташе.
– Нет, папа вернется, – отвечая дочке, Наташа отвечала и себе. – Вернется, и все будет по-прежнему.
В день операции Наташа поехала в клинику. И снова коридоры, на этот раз не приукрашенные даже казенным уютом – стерильно-белые, выхолощенные, мучительно чистые. И печать беды, проступающая из-под этого хирургического великолепия.
Наташа потребовала у старшего в бригаде хирургов, чтобы он разрешил ей держать Сергея за руку, пока ему будут давать наркоз.
– Зачем? – не понял врач. – У нас прекрасные анестезиологи.
– Пожалуйста, позвольте, – Наташа не могла подобрать слова, чтобы объяснить усталому человеку в зеленом операционном костюме, как это важно для них, но, видимо, он прочел что-то в ее глазах и уступил.
– Так и быть. Но потом подождите в коридоре, ладно?
Наташа стиснула горячую ладонь любимого, прижала к груди.
– Все будет нормально, Наталочка, – улыбнулся Сергей.
– Тшш, тебе нельзя разговаривать, милый.
Сергей послушно закрыл глаза, а Наташа, не отводя взгляда от бесконечно дорогого лица, все сжимала и сжимала Сережину руку, мысленно разговаривая с ним: «Вот так вот, мой родной. Пусть вся сила моей любви перетечет к тебе, поможет справиться с болезнью. Пусть операция пройдет удачно, пусть пройдет удачно, пусть...»
– Все, мы начинаем. Вам нельзя больше здесь оставаться, – прошептали Наташе на ухо.
Анестезиологи знали свое дело: Сергею показалось, что он лишь на секунду прикрыл глаза, ощущая на своей сильной, привычной к тяжелой работе руке пожатие нежных пальчиков Наташи, и вот он уже очнулся в маленькой палате, а любимая продолжает держать его за руку, словно и не отпускала ни на миг.