«Неужели я настолько боюсь перемен?» — впервые подумал я.
Во дворах фонари горели тускло, мигая, только желтые окна сияли, как любопытные глаза. В темноте я скоро промочил ноги, но не обратил на это внимания. Все думал о той девушке, и в душе нарастало недовольство собой. Может, зря я с ней не заговорил? Второго шанса-то не будет. И ощущение, которое весь вечер не оставляло меня в НИИ, — что приближается нечто важное… А вдруг этим «важным» она и была?
«Ну а сейчас-то что? — с укором сказал я себе. — Какой смысл раскаиваться в несделанном? Все, проехали!»
Я вздохнул и поплелся дальше, стараясь думать о простом и позитивном — например об ужине. Получалось плохо.
Занятый этой внутренней борьбой, я и сам не заметил, как в поток мыслей, плеск капель и монотонный шум машин вплелся чей-то голос.
Кто-то поблизости — кажется, за моей спиной — бубнил и бубнил противным дребезжащим фальцетом. Бывает обычный надтреснутый старушечий голос. А бывает такой, как этот — когда сразу ясно, что бабка еще та старая крыса. Я хотел ускорить шаги и оторваться, но тут к бабкиному голосу добавился женский. Точнее — девчоночий.
— Ты куда это намылилась, коза?
— Тебя не спросила!
— Ну-ка, дорогуша, повернулась и пошла домой!
— Ой, бабка, ну до чего ж ты надоела со своими поучениями. Сколько раз просила — не лезь в мои дела! Мне уже восемнадцать, куда хочу — туда и иду!
Я пошел медленнее, прислушиваясь и посмеиваясь про себя. Бабка с непокорной внучкой плелись за мной шагах в десяти, вполголоса переругиваясь.
— Да за что же мне такое наказание?! Опять от папаши твоего претензии выслушивать? Дескать, я за тобой не слежу, совсем тебя распустила? А я-то ночей не сплю, глаз не свожу… А ты при виде первого попавшегося змееныша… Ну зачем он тебе, скажи на милость?!
— А он мне понравился.
В голосе девчонки зазвучал восторг.
— Ты посмотри, как он светится!
«Чего?» — подумал я, невольно озираясь в поисках чего-нибудь светящегося.
— То-то и оно, — мрачно отозвалась бабка. — Нехорошо он светится. Плохой свет.
— Темный? — иронически спросила девчонка.
— Нет. Холодный.
— А ты бы потеплее хотела, да? Как от живого огня? А лучше — от пожара?
— Да уж лучше от пожара — у него хоть погреться можно…
Я уже совсем ничего не понимал, но слушал во все уши.
— Для вас, нижних, любой свет нехорош, — безразлично сказала девчонка.
— Не болтай чего не знаешь, бестолочь.
— А ты не обзывайся, не то папе расскажу.
— А что мне твой папа? Он меня для того к тебе и приставил, чтобы я тебя сторожила…
Голоса отдалились и слились в одно невнятное бубубу.