Гитлер умолк, словно поставил точку и в кабинете наступила мертвая тишина. Леопольд видел, что встреча теряла всякий смысл, стремительно шла к концу и поэтому пытался цепляться за иллюзорную возможность склонить Гитлера к положительному решению хоть одной важной для Бельгии проблемы, чтобы вернуться домой не с пустыми руками.
— Господин канцлер, — попросил он не так уверенно, как хотел, — я прошу вас рассмотреть третью проблему, которая волнует меня, как короля Бельгии и командующего бельгийской армии. Я прошу вас рассмотреть вопрос о возвращении на Родину бельгийских военнопленных.
Это была последняя проблема Леопольда и, высказав ее, он смотрел на помрачневшее, непроницаемое лицо Гитлера, с нескрываемой надеждой на положительный ответ. Но Гитлер не внял его просьбе, не заметил просящий взгляд, отрывисто нажимая на каждое слово, будто расстанавливая их, как солдат в одну шеренгу, ответил:
— Нам нужна рабочая сила в Германии. Всей Европе будет полезно поработать у нас, в Германии! Всей!
Выпалив это, несколько успокоенным голосом, самолюбиво и рассудительно сказал.
— У нас, в Германии, находится 166 тысяч ваших военнопленных. Конечно, для вас было бы неплохо отпустить их, но я не вижу, что можно сделать в этом вопросе в настоящее время.
Он демонстративно посмотрел на часы, давая понять, что время встречи истекло и Леопольд поторопился вновь вернуться к первой проблеме.
— Могу ли я, господин канцлер, — спросил он, — вернувшись в Бельгию, заверить бельгийцев, что наша независимость будет восстановлена?
Гитлер непонимающе посмотрел на него, будто спрашивая, о какой независимости могла идти речь? Но ответил спокойно.
— Я был бы вам признателен, если бы вы об этом пока ничего не говорили. Я хочу вас заверить, что я не дотронусь до вашего дома в любом случае, — закончил он многообещающе и торжественно. — А сейчас, ваше величество, прошу на чай в вашу честь.
Мрачный, подавленный ни с чем возвращался Леопольд в Брюссель, не подозревая, что в историю Бельгии, как и в историю его судьбы эта встреча войдет под названием «Чаепитие с Гитлером!»
* * *
Возвращаясь в Брюссель с линии обороны на реке Диль, Марина, Марутаев и Деклер быстро нашли общий язык, прониклись доверием и, чтобы не терять связь обменялись телефонами.
— Звоните, — просил Деклер. — Я рад знакомству с патриотами Бельгии.
— И России, — добавила Марина.
— И России, мадам, — согласился он.
Шло время. Марутаев и Марина довольно часто, до мельчайших подробностей вспоминали встречу с Деклером, размышляли над каждым, произнесенным им, словом, высказанной мыслью и открывался он им не только страстным поклонником русской литературы, блестящим знатоком русского языка, но и убежденным антифашистом.